Юный Натуралист 1976-02, страница 52

В ЛЕДОВОЙ РАЗВЕДКЕ

Однажды я попала в самолет, который летает очень низко. В самолет ледовой разведки. Произошло это за несколько тысяч километров от дома, на Колыме.

Похолодание, которое метеорологи предсказывали через неделю, наступило раньше. Ветер, изменив направление, погнал к берегу старые льды. А в чистой воде засверкали тысячи кристаллов, похожих на тонкие серебристые иглы. Они упорно сопротивлялись реке и все смелее подступали к устью. У колымских волн уже не хватало тепла, чтобы растопить их.

Капитан ледовой проводки Николай Васильевич Сомов лучше всех знал, во что могут превратиться эти безобидно сверкающие на солнце кристаллы. Они быстро увеличиваются и из игл превращаются в льдинки размером с мизинец. Начинают смерзаться, покрывая воду матовой поверхностью, которую моряки называют «салом». Даже при слабых волнениях моря «сало» легко разламывается. Но при затишье, не успеешь оглянуться, как образуются ледяные диски до полметра в диаметре. Они сбиваются в шугу. А если выпадет снег и перемешается с шугой, получится лед — снежура: липкий и вязкий. Через шугу корабли легко проходят. Но если ее много нагонит к берегу, то судно может увязнуть в ней, как в грязи.

А начинается все с маленьких кристалликов... Вот почему, заметив их появление, корабли, едва освободившись от груза, прощально гудели и один за другим покидали порт, спешили в море.

Самолет ледовой разведки обогнал караван судов и взял курс к Медвежьим островам. В кабине — два пилота, радист. В салоне — бортмеханик, гидрологи, капитан ледовой проводки. Перед гидрологами — чистые карты. Но уже готовы карандаши: коричневый — для отметки непроходимых льдов, желтый — для разреженного льда, темно-зеленый — для слабого и голубой — для чистой воды. Через несколько минут после взлета появились первые льдины. Я никак не ожидала увидеть их перепачканными в глине. Наверное, прошлись льдины вдоль дальних северных островов н теперь несли подарки материку. А вот и белоснежные синие громадины — причудливые архитектурные сооружения. Эти еще никогда не встречались с землей. На их кромке облюбовали себе место нерпы. Они очень недовольны нашим появлением.

После встречи с первыми льдинами мы снижаемся до сорока метров. Вокруг осле

пительно белый ковер. И вдруг впереди — движущиеся темные точки.

— Дикие олени! — загадочно улыбается Сомов.

— Унесло на льдине?

— Нет. Бегают по земле. Это уже один из Медвежьих островов — остров Леонтьева. А справа — остров Четырехстолбовой.

Тем временем темные точки превратились в стадо бегущих от самолета оленей.

...Первый русский, который увидел Медвежьи острова, был Михайло Наседкин. В 1702 году он решился совершить переход из Колымы в Индигирку. Вернувшись, рассказал об увиденном. Все думали, что к северу от Колымы земли нет, одно море. А тут известие q новой земле. Не Америка ли там начинается? Промышленник Иван Вилегин нашел эту землю. Но он шел из устья Колымы к этим островам по льду. Людей здесь не встретил. Но обнаружил старые яранги. И после Вилегина никто на островах не встречал людей, но о следах их пребывания рассказывали позже многие путешественники. Тогда начальник Охотского и Камчатского краев полковник Пле-ниснер послал в ту сторону сержанта Степана Андреева. Он должен был проехать еще севернее. Но не хватило корма для собак, и сержант вернулся.

Начальник края, пользуясь материалами Андреева, составил первую карту островов. А так как сержант рассказал, что они встречали очень много медведей, Плениснер назвал острова Медвежьими. Полковнику казалось, что за ними должна лежать земля, которая соединяется с Америкой. И сержант Андреев по его приказу вновь отправляется в путь. Он находит остров длиною в восемьдесят верст, на котором заметны следы оленьих упряжек.

Никто, кроме сержанта, ни в то время, ни в наши дни не встречал такого большого острова к северо-востоку от Медвежьих островов. Но таинственная земля Андреева до XIX века наносилась на карты. Надеялись встретиться с ней и с ее обитателями.

...Между тем мы летели над чистой водой. Бортмеханик Петр Иванович Данилов начал готовить обед. При фартуке и в теплых туфлях он выглядел по-домашнему. Сразу забывалось, чго находишься над безбрежными морскими просторами. Механик был уверен в своем самолете. Поэтому и ходил в домашних тапочках.

Воспользовавшись тем, что гидрологи принялись за еду (им только и обедать, когда