Юный Натуралист 1976-07, страница 51

49

ХИТРЫЙ

охотник

Июнь за семидесятой параллелью — пора настоящей весны. Ослепительно светит незаходящее солнце. Весело журчат ручьи. На морском льду среди торосов нежатся нерпы.

В один из теплых, солнечных дней, вооружившись биноклем, мы с Иваном Михайловичем Поповым отправились побродить по острову. Дошли до гранитной скалы, круто обрывающейся в море, н поднялись на ее вершину.

Удобнее усевшись на каменные глыбы, долго молчали, любуясь открывшимися просторами. Даже без бинокля хорошо видно соседний остров. На льду бесчисленное множество темнеющих пятен. Это под лучами солнца нежатся нерпы.

Иван Михайлович долго смотрел в бинокль:

— Никак не пойму, что там за черное пятно, то движется, то как бы повиснет надо льдом...

Взяв бинокль, я посмотрел в сторону, указанную Поповым.

На самом деле, хорошо видно черное пятно, которое вроде бы плывет надо льдом, то появляясь, то исчезая. Наконец замечаю силуэт... белого медведя.

— Эх! Белого медведя не узнали, — говорю Попову.

— На самом деле, медведь! — соглашается он. — И до чего же хитер, бестия!

О какой хитрости говорил Иван Михайлович, я, конечно, не знал. А когда снова посмотрел в бинокль, все понял.

Нам посчастливилось увидеть мишку в тот момент, когда он охотился на нерпу. Ничего не подозревая, нерпа спокойно лежала у лунки, изредка поднимая голову. Медведь осторожно подкрадывался к ней. Как только нерпа поднимала голову, медведь залегал за торосами, выжидая удобного случая, чтобы незаметно приблизиться к добыче. Чем меньше оставалось метров до нерпы, тем больше осторожничал охотник. Он то прятался за торосами, то замирал на месте, словно изваяние.

Когда до лунки, возле которой лежала нерпа, оставалось три-четыре метра, мишка стремительно прыгнул и сел на лунку. Мы думали, что смертельная опасность заставит нерпу убегать от лунки. Жертва, наоборот, поспешила к медведю. Удар лапой по голове — и все!

Несколько минут медведь еще сидел на лунке, затем неторопливо поднялся и потащил добычу за высокую гряду торосов.

Шагая по кочковатой тундре, Иван Михайлович рассказывал:

— Лет пять тому назад я наблюдал поединок белого медведя с моржом. Вот так же, как и сегодня, мишка подкрадывался к моржу, который лежал в нескольких метрах от полыньи. Незаметно подкравшись к жертве, медведь набросился на моржа, прежде чем тот успел соскользнуть в воду. Но морж — это не нерпа. В смертельной схватке оба зверя сорвались в воду, подняв фонтан брызг.

Минут через десять из воды показалась голова медведя. Он с трудом выбрался на закраину льда и растянулся. Медведь больше не поднялся. А когда на следующий день с ребятами пришли к мысу, медведь лежал на прежнем месте. Он был мертв. Занялись разделкой туши. Грудная клетка у медведя смята, ребра и позвоночник поломаны. Медведь явно просчитался.

В общем, — заключил Иван Михайлович, — и на хозяина Арктики, оказывается, есть управа.

В. Евсеенков

ВОЛЖСКИЕ РУСАЛКИ

Летом я с утра до вечера пропадал на Волге: купался, с плотов ловил удочкой большеротых ершей, махал пароходам. Нынче я окончил пять классов. Отец посмотрел сегодня на мой табель и похвалил:

— Молодец, брат! Учеба у тебя получается.

— Папа, может, возьмешь на рыбалку? — потянул я его за пиджак.

— Придет время — обязательно возьму, — отрезал он и вышел в кухню.

К обеду я опоздал. Отца уже дома не было. Мать чинила отцовский рюкзак. Я догадался: вечером отец уйдет удить рыбу. На душе стало тоскливо. Я ел и думал: «Неужели опять не возьмет?» И уже собрался идти на Волгу, когда мать спросила:

— Надолго уходишь? — Она ласково смотрела на меня и улыбалась. — Отец велел накопать червей. И тебя возьмет с собой...