Юный Натуралист 1976-07, страница 53

51

Следующий день был воскресным. И мы с Юрой легли спать с чудесными мыслями о жареных и маринованных грибах.

Поднялись еще затемно. К восходу солнца, протопав километров восемь, поднялись на первые сотни метров вверх по склону долины Чолпон-Атинки. Всю дорогу нам попадались лужи, свежие рытвины и промоины — следы вчерашнего ливня. Подъем становился круче. Пустой рюкзак стал необыкновенно тяжелым. Фотоаппарат, болтавшийся у меня на груди, превратился в пудовую гирю. У россыпи камней мы присели отдохнуть. Кругом была мертвая тишина. Ничего не было слышно, кроме криков кекликов да глухого, ровного шума воды, доносившегося из глубины ущелья.

Солнце только-только показывалось из-за горизонта.

Краешком глаза я увидел на россыпи камней у наших ног темный бесшумно движущийся предмет. Одетый в летнюю шубку с темно-коричневым верхом и белым низом, он делал прыжки с камня на камень. То был горностай. Он тщательно обследовал каменную россыпь. То исчезая между камнями, то вновь появляясь, он демонстрировал нам свое искусство бесшумного движения. Ни на минуту тело его не расслаблялось. Иногда казалось, что перед нами не животное, а совершенно обособленный от окружающего мира маленький сгусток упругих мышц. Прыжки горностая были точны. Один из них завершился приземлением на острую грань огромной каменной глыбы,

наклоненную под углом не менее 60 градусов. Мгновенье горностай стоял на двух передних лапах, поставив их точно по грани, потом осторожно опустил на ту же грань две задние.

Хвост горностая жил своей особой жизнью. Он будто и не был связан с телом своего хозяина. На какое-то мгновение хвост становился вопросительным знаком, чуть позже он превращался в восклицательный и вдруг свивался в знак бесконечности. Этим он будто подчеркивал, что формы, которые он может принимать, бесконечны.

Горностай совершенно не боялся нас. Иногда выныривал из каменной щели прямо у наших ног и с любопытством смотрел на нас темными блестящими бусинками глаз. Постояв мгновенье, он опять бесшумно исчезал. Как тень, вновь появлялся на широкой плите сланца, четко вырисовываясь грациозным силуэтом на ее светло-сером фоне.

Он упрямо не хотел позировать перед фотоаппаратом. Лишь два раза удалось мне щелкнуть затвором «Зенита». Очень пожалел я в это утро, что поленился взять с собой телеобъектив.

А грибы? Грибов не было. В лесу дождь едва смочил землю. Горы всегда полны капризов.

Но я был вознагражден и тем, что видел горностая летом и даже имею его фотографию. Обычно летом горностая увидеть почти невозможно.

А. Рыжиков