Юный Натуралист 1976-07, страница 54

52

БОЛЬШОМУ ДРУГУ ПРИРОДЫ 80 ЛЕТ

Осенью 1976 года писателю-натуралисту Максиму Дмитриевичу Звереву исполняется 80 лет.

Шестьдесят лет своей жизни отдал он творчеству и науке. Он не раз возглавлял научные зоологические экспедиции, был директором Алма-Атинского заповедника, который создан по его инициативе.

Три четверти своей жизни Максим Дмитриевич провел в седле и за рулем машины в экспедициях по изучению животных и растений Казахстана и Сибири, ночуя у охотничьих и рыбацких костров, в избушках лесников и егерей. Итогом этих путешествий стали книги, по которым миллионы юных читателей Советского Союза и зарубежных стран знакомятся с природой, учатся быть ее добрыми хозяевами.

Первыми, написанными им еще полвека назад, были книги для детей и о детях. Почетно быть детским писателем, но и трудно. Кроме занимательности, в рассказах М. Д. Зверева много и познавательного. Потому так живы и увлекательны его рассказы не только для детей, но и для взрослых, — ведь в основе их лежат наблюдения самого автора.

Стремление сохранить природу во всей ее красоте, научить этому многие поколения юных — таков смысл всех книг М. Д. Зверева.

А. Некрашевич

КАБАНИЙ НРАВ

Затопило луга. Деревья джиды стояли по грудь в воде. Широкий разлив затопил тугаи. Только узкая насыпь чернела над водой, соединяя оба берега.

В сумерках мы разбили палатку на песчаном берегу разлива и после долгой дороги поскорей забрались в спальные мешки.

— Ну, — сказал Сергей, — и высплюсь же я сейчас до отвала: ведь, триста километров за баранкой просидел, да еще по такой дороге!

Ночь обещала быть лунной. Мне не спалось, я прислушивался к ночным шорохам. По звонким крикам чирков-свистунов легко было представить, как селезни, обгоняя друг друга, носились за одной уточкой. Каркающие крики чернетей, баски крякв звучали отовсюду.

Вот где-то рядом с палаткой кряква на весь залив уговаривала селезня сесть рядом.

Странно, подумал я, за одной носятся многие, а эта тоскует в одиночестве.

Шумный взлет стаи уток перекрыл все голоса. Они взлетели с воды и с гребня насыпи. Ветерок дул на нас; казалось, что утиная стая, рванувшись в ночное небо, прихватит с собой палатку.

— Первый сон перебили... — проворчал Сергей, поворачиваясь на другой бок. Но тут же захрапел.

Вдали послышалось приглушенное ворчание. «Ну, конечно, это волк идет по насыпи полакомиться утятиной. Но ему кто-то помешал, и утки взлетели», — подумал я. Вдруг кабанье «уф-уф-уф» на низких басовых тонах. Это уже посерьезнее. С таким

богатырем и мишка не пожелает встретиться. Я почувствовал себя не особенно уютно в спальном мешке и пожалел, что ружье заряжено дробью. Но хозяин тугаев топал по гребню насыпи и, судя по звукам, не думал сворачивать: он шел к своему дому и никому не желал уступать дороги, а тем более какому-то встречному ворчливому волку!

Гневное «уф-уф-уф» кабана нарастало, потом послышался жалобный визг волка, шумный всплеск воды и топот кабана по мерзлой насыпи.

— Ты знаешь, что было ночью? ■— спросил я Сережку, когда вскипятили на зорьке чай.

— Ночь как ночь, звездная и без происшествий.

— А то, что около твоего носа кабан с волком столкнулись, это как?

— Охотничьи сказки, — усмехнулся Сергей.

— К природе прислушиваться надо, — сказал я и показал ему после чая автографы кабана и волка на насыпи.

ВУРУНДУЧИЙ КРИК

Дождь в конце лета редко бывает затяжным, как осенью. Но нам «повезло», н чуть не сутки пришлось безвылазно лежать в спальных мешках под дробный стук капель по палатке. Все в лесу намокло. С великим трудом удалось утром разжечь костер и вскипятить чаю. Про обед нечего было и мечтать — никто не хотел идти в лес за