Юный Натуралист 1977-03, страница 56

54

КЛЕНОВЫЙ РОЛНИК

Никто из старожилов точно не скажет, почему этот родник назван Кленовым. Одни говорят, что в честь широколистных кленов, сбегающих по склону к каменной скале, из-под которой выбивается тоненький, как солнечный лучик, ручеек. Другие создали легенду о том, что сказочная птица Симург принесла в этот живописный уголок кленовые семена и выросли такие деревья, каких не встретишь в других лесах. Клены тут действительно удивительные: крупнолистные, с каштановой листвой, усыпанные белыми сережками.

Поднимаясь от Кленового родника вверх по склону, мы услышали удивительную мелодию. По ущелью Тенг плыл нежный свирелевый напев. Дудка, вырезанная из бамбука, подражала разным птицам. Она то заливалась протяжной песней иволги, то дробно отбивала такты певчего дрозда.

Вскоре кончился лес. Остались позади клены и буки, тисовая роща и шелковые акации, и мы вышли на поляну, окруженную фиолетово-зелеными холмами. Из густого, высокого травостоя, как шапки грибов, торчали белые спины овец, а на камне-валуне, поросшем изумрудно-зеленым мхом, сидел мальчишка лет четырнадцати. В чабанском архалуке, в коричневой каракулевой папахе, густобровый, он виртуозно играл на свирели.

Мы присели на валун рядом с чабаном.

— Олени поднялись на Чайрудское плато, а косули пошли в сторону села Мистан. Рысью были напуганы.

— А ты не боишься рыси?

— У меня есть защита, — улыбнулся мальчик. — Эль, иди ко мне.

Из травы поднялся огромный черный пес. Он злобно смотрел на нас. Мальчишка сказал ему что-то, и Эль, вильнув хвостом, снова пошел отдыхать под раскидистые листья чемерицы.

Я обратил внимание на свирель, на которой был9 вырезано три имени: Рамазан, Сейдулла и Шираслан.

— Чьи это имена?

— Рамазан — мой дедушка, Сейдулла — отец, а Шираслан я сам.

— Значит, эта свирель досталась тебе по наследству?

— Да. Мой дедушка в 1941 году ушел на фронт. Передавая свирель сыну Сей-дулле, он сказал: «С этой свирелью я двадцать лет пас овец. Теперь, оглы, принимай отару. Мне надо защищать Родину».

Дедушка погиб в горах Кавказа. Его ордена бабушка хранит в шкатулке.

В 1943 году ушел на фронт и отец. Он дошел до Берлина. Три танка у него подбили, а он — семь фашистских. Несколько раз его ранило. Много орденов и медалей у него. Они тоже хранятся в бабушкиной шкатулке. Отец мой Сейдулла и после войны был чабаном. Умер он от раны, когда мне было семь лет.

— А сейчас тебе сколько?

— Четырнадцать, — живо ответил Шираслан. — Я решил стать чабаном, как дедушка и отец.

— Разве ты не учишься?

— Учусь, а летом иду в подпаски к чабану Амирхану. Он был в подпасках у моего дедушки. Амирхан-киши там, за холмом, у кошары с молодняком.

— А на свирели кто научил тебя играть?

— Отец. Я сам теперь сочиняю дастаны.

— О чем?

— О Кленовом роднике, где любил отдыхать дедушка. По рассказам отца, дедушка так играл на свирели, что птицы слетались послушать его песни. А меня овцы слушаются, — с гордостью сообщил Шираслан. — Вот если заиграю о Кленовом роднике, значит, отаре пора на водопой. Овцы направляются к тропинке и спускаются под скалу. Если надо идти к кошарам, исполняю дастан «О синем холме».

— Овцы понимают мелодию?

— Не сразу поняли. Гнал их к кошаре и пел только «О синем холме», а если на водопой, то «О Кленовом роднике». Привыкли.

Шираслан осторожно, как реликвию, взял в руки старую свирель и сказал:

— Я сложил песню о Рамазане, своем дедушке. Хотите послушать? Еще я знаю все песни, какие он пел: «Чабан нагмасы», «Горы», «Тропинка Бехбуда».

— А кто такой Бехбуд?

— Чабан, учитель дедушки. Бехбуд-киши имел золотые часы. Ему подарил их Михаил Иванович Калинин, в Кремле.

Шираслан долго пел нам свои дастаны. Затем исполнял лесные мелодии, похожие на трели птиц.

И вдруг мальчик спохватился:

— Надо гнать к роднику, на водопой.

И он заиграл дастан о Каллын куну — Кленовом роднике. Эль вскочил и бросился к отаре.

— И овчарка тоже понимает эту песню?

— Понимает.

Овцы стали стекаться к тропе, ведущей к скале. Они шли под надежной охраной Эля. Шираслан, как старые чабаны Бехбуд и Рамазан, как его отец солдат Сейдулла, зашагал вслед за отарой.

Мы уходили дальше в горы, а старая свирель пела мелодию о голубом Кленовом роднике.

К. Хромов