Юный Натуралист 1977-05, страница 36

34

Пантовре оленеводство имеет теперь прочную научную основу. В Шебалинском совхозе базируется отделение Центральной научно-исследовательской лаборатории пантового оленеводства. Ученые лаборатории разрабатывают методы кормления и содержания животных, исследуют лечебное действие пантокрина.

А все началось с малого — трехсот маралов, которых удалось поймать в тайге.

...Просторные загоны разгорожены толстыми жердинами. Укрепленные горизонтально, они напоминают шведскую гимнастическую стенку трехметровой высоты. Ниже нельзя — маралы отличные прыгуны.

Привязав свою буланую кобылку, поднимаюсь на верхнюю перекладину и сажусь на нее верхом.

Грациозные животные пристально следят выразительными черными глазами за каждым движением незнакомца, выжидают, готовые в любое мгновение сорваться -с места. Дикие, ну, конечно, дикие! Щелчок затвора моего фотоаппарата отметает стадо к задней стенке загона. От удара плотной массы тел трещат бревнышки.

Первый раз маралу спиливают рога в двухлетнем возрасте. За жизнь он подвергается операции до десяти раз.

Из Горного Алтая совсем недавно эта прибыльная отрасль животноводства — олень дает помимо пантов пкусное мясо и пригодную для выделки шкуру — перекочевала на другую сторону хребта — в Рудный Алтай. Там, в одном из крупных хозяйств, мне довелось побывать совсем недавно.

Добираться сюда тоже непросто. Много часов подряд едешь по каменистой горной

дороге, по берегу стремительной Бухтармы. Гортанный говор реки, пробивающийся сквозь рокот мотора, не избавляет от ощущения тишины, окутавшей все вокруг. Холодно сверкают на фоне бездонной сини снежные пики Тарбагатайского хребта. Держим путь в третье отделение Катон-Карагайского маралосовхоза — в поселок Берель. Горы расступаются.

По мосту из мощных лиственниц перебираемся на другую сторону реки. На крепкие столбы натянута проволочная сетка. Изгородь теряется в зарослях.

— Парк, — коротко объясняет главный зоотехник совхоза Назырхан Отыбаев, выпускник Семипалатинского зооветеринарного института, работающий в Катон-Карагайском совхозе пятый год. — До этого с маралами дела не имел, — разводит он руками. — Овцевод. И в институте про маралов не проходили. Помогли старики, потомственные оленеводы. Марал — лесной дикий зверь. И повадки у него иные, чем у домашних животных. У нас ведь не зоопарк, где если зверь жив, бегает, значит, все в порядке. Нам еще продукцию надо сдавать — панты! Так что сначала трудновато было, не скрою.

Проходим сквозь обтянутые той же сеткой ворота. Но где же маралы? Бригадир Кананья Астамбаев качает головой и, чувствую, что в шутку, произносит со строгостью в голосе:

— Где их теперь искать? Они на кормежку сами приходят сюда утром и вечером. Часы у каждого здесь, — показывает он на голову. — Время никогда не пропустят. А сейчас до ужина полтора часа. Режим нарушим, у них рога плохо вырастут. Ждать будешь вечера или сейчас позвать?