Юный Натуралист 1977-06, страница 56

осы

летом приблизилась к облюбованному скворечнику, взмыла вверх и села на крышу. Огляделась по сторонам, опасности нет. Тогда, ухватившись когтями за козырек крыши над летком, сделала настоящий акробатический трюк: перевернулась вниз головой, сунула клюв в скворечник и в следующее мгновение сидела на крыше, прижав когтистой лапой жалобно пищавшего скворчонка. Ворона уже хотела клюнуть его, да вовремя заметила подлетавшую пару грозно взъерошенных скворцов и прямо с крыши скворечника с птенцом в когтях камнем упала в самую гущу ветвей, спряталась там среди листвы. Скворцы подняли крик, на помощь подлетели соседи, но бесполезно. Обнаружить разбойницу они не смогли.

Скворчиха-мать то залезала внутрь домика, то выскакивала оттуда на крышу, го рестно причитая. Скворцы, рассевшись во круг на ветках, внимательно слушали ее склонив печально головы, сочувствуя горю.

Бдительность птиц и мальчишек, их по стоянное преследование разбойницы завершились успехом. В конце концов ее изгнали из садов навсегда.

В. Кочетов

Лето в Приамурье было жарким и засушливым. «Годом повышенной активности ос» назвали местные жители это время. Всякой летающей кровососущей живности в тайге хоть отбавляй. Нам, изыскателям, сильно досталось от крылатых кровопийц. Постоянно движущееся, жужжащее облако над головой сопровождало нас в течение всего дня. В облачке слепни всех размеров и расцветок, мухи маленькие и большие, те, которые лезут в рот, нос, глаза, щекочут шею, и те, которые больно кусаются, — «жигалки». В этой компании присутствовали и осы. Они, конечно, не собирались пить нашу кровь и совершенно миролюбиво, но довольно нахально садились на шею, руки и ползали. Поневоле вздрогнешь и стряхнешь полосатую гостью. А между прочим, осы просто охотились за мухами и слепнями. Случались и неприятности, когда, отмахиваясь от слепней, нечаянно поймаешь в кулак осу или прижмешь ее к телу. Тут уж оса пускает в ход жало, которое острее тончайшей иглы...

Появлялись осы в июне. Сначала робко, по одной залетали в палатку и, не задерживаясь, улетали. Видимо, это была разведка. Постепенно их количество увеличивалось, и они внимательно обследовали содержимое палатки. Ничто пока не предвещало нашествия крылатых разбойников, которое произошло в июле. Истинную причину установить трудно, но началось все с... рыбы.

На удочку хорошо ловился чебак — серебристая рыбка вроде европейской плотвы. В речках, впадающих в Бурею, попадался хариус. Лучшее лакомство для этой рыбы — слепни. Рыболовов в нашем маленьком коллективе хватало, и у каждого к вечеру в кармане лежала пара спичечных коробков, в которых шуршали плененные слепни.

Вскоре рыбные блюда приелись, и мы решили заготавливать рыбу впрок, делать из нее «воблу».

Как только повесил я первый десяток рыбин на натянутый около палатки шнурок, мою рыбу атаковали мухи — синие, зеленые, серые.

— Не справиться нам с мухами! — произнес кто-то, с сожалением поглядывая на мушиную кутерьму. — Придется бросить это занятие.

Но вдруг мы получили неожиданное подкрепление. На рыбу села оса. Сначала одна, потом две. Они деловито ползали по рыбе, ощупывали, осматривали, затем как по команде быстро снялись и улетели.

Когда на другой день к вечеру я подошел к «вобле», глазам было трудно пове