Юный Натуралист 1977-07, страница 47

■шяя

ным движением разрывает оболочку и выходит наружу, вскоре к нему присоединяется второй, третий...

Несколько часов новорожденные спокойно сидят в сумке матери, отдыхая и набираясь сил перед окончательным выходом в большой мир. Потом, обычно это бывает вечером, перед заходом солнца, створки камеры раздвигаются, и молодые рачки выплывают на свободу. Почему же выход молоди всегда происходит вечером? Точно ответить на этот вопрос пока никто не может. Но вполне вероятно, что в это время, когда даже на мелководье сгущаются сумерки, у только родившихся рачков намного больше шансов остаться незамеченными и успеть спрятаться в массе растительных остатков.

Но вот ослики, крохотные светло-серые существа, благополучно добрались до спасительных листьев и, спрятавшись на их внутренней поверхности, немедленно принялись за работу. Они успели проголодаться и теперь спешат подкрепиться. Один из них удобно пристроился у кромки тоненькой радиальной жилки почти совсем сгнившего листика ольхи и твердыми хитиновыми пластинками — челюстями соскребает нежную мякоть. Челюсти его работают с равномерностью хорошо налаженного автомата, и крошечный рачок — точная копия родителей — медленно, но неуклонно продвигается от центра листа к его краю. После него остается узкая полоска ажурной сеточки нитевидных прожилок, тщательно очищенных от всего съедобного.

Новорожденный ест почти непрерывно, и его мягкое тельце растет не по дням, а по часам. Судите сами: в момент рождения каждый рачок был меньше одного миллиметра и весил лишь одну десятую миллиграмма. За неделю длина младенца увеличивается в полтора раза, а вес в 4— 5 раз.

Однако в конце недели аппетит рачка заметно уменьшается: погрызет немного и сидит отдыхает. Основная причина столь резкой перемены — затвердение хитинового покрова и прекращение роста.

Прошло несколько дней. Твердый хитиновый панцирь стал тесен подросшему ослику. Как же быть? И рачок, как все его собратья, и нынешние и давно прошедших времен, сделал единственно возможное: он сбросил панцирь, точно старую, уже ненужную одежду. И все повторилось снова: рачок вновь с удвоенной жадностью набросился на листья и стал торопливо набивать себя пищей. За те немногие дни, пока новый хитин оставался мягким, молодой ослик усиленно рос. Так повторялось не один раз. С каждой линькой рачок становился все крупнее.

Наконец в середине лета, когда рачку и его ровесникам исполняется два месяца, они достигают размеров взрослых животных и, как когда-то их родители, начинают разыскивать друг друга, подчиняясь могущественному инстинкту продолжения рода. Все старые ослики, лрЬжив 9—10 месяцев и дав жизнь новым поколениям, погибают, если, конечно, им посчастливилось раньше не попасться на глаза рыбе или какому-нибудь другому хищнику.

Сколько же всего, считая детей, внуков, правнуков... может дать одна пара осликов? Ученые подсчитали: целых три тысячи. И такое количество отпрысков за какие-нибудь четыре месяца!

Многодетны эти рачки. Но другого выхода нет. Кто только не прочь закусить бедным осликом! И жук-плавунец, и личинки стрекоз, и водяной скорпион (есть такой клоп), и рыбы. В тех водоемах, где осликов особенно много, они всегда любимое блюдо карася и сига, ерша и налима, даже окуня. Не побрезгуют ими плотва и молодая щучка. Даже там, где осликов всего тысяча штук на квадратный метр площади дна, рачки за одно лето дают пятьдесят граммов живого съедобного вещества, или пятьсот килограммов на один гектар. Отсюда простой вывод: только за счет водяного ослика мы можем получить многие тонны вкусной рыбы.

Велико значение этого скромного обитателя наших вод, и, вероятно, недалеко то время, когда водяной ослик станет широко использоваться для улучшения меню рыб в озерах и водохранилищах нашей Родины.

Кроме того, этот рачок — отличная насадка при ловле на удочку плотвы, окуня и многих других рыб, о чем также не следует забывать.

А. Салазкин