Юный Натуралист 1977-08, страница 23

21

новой фазе. Теперь он увешивает свою верхушку красными бутончиками: они узенькие, заостренные, привязаны к стеблю короткими ниточками. Это прообраз будущего метельчатого соцветия, его набросок, покуда малоприметный, скромный. Но пройдет день, другой. И тебе покажется вдруг: сырые малиновые зори медлят у опушек, у скал замшелых — замерзли не угасая. Это иван-чай зацвел, это его свежее зарево! Все вокруг пропитывается розоватыми оттенками, отсветами. Все преображается. Ощутимо чувствуешь это сияние, эту прозрачную светозарность, словно и впрямь вставлены в лесной воздух волшебные светофильтры: мир, увиденный

сквозь заросли иван-чая, кажется еще более добрым, чем в канун цветения.

У иван-чая четыре чашелистика, поверх которых крест-накрест положены четыре лепестка. Чашелистики — узкие, лепестки — широкие. Прибавив к этому восемь тычинок, получаем оченэ сложную структуру, придающую цветку иван-чая некоторую пышность, махровость. Изящна математическая закономерность, выдержанная в архитектонике цветка: все подчинено симметрии. Но математика эта неявная, затаенная: иван-чай в первую очередь взывает к нашим чувствам, к нашему сердцу.

Ю. Линник

4

\