Юный Натуралист 1977-09, страница 15

Остался позади лабиринт низких зеленых островов и иссушенные степными ветрами и горячим солнцем, едва прикрытые скудной растительностью пологие горы Тувинской котловины. Проплыли мимо величественные белые скалы Хайыракана, и могучая река, чувствуя свое бессилие перед лежащей впереди громадой Куртушибинского хребта, медленно втягивалась в южные ворота Саянского коридора. Наша лодка, прыгая по пенистым валам, как необъезженный скакун, упрямо продвигалась вниз по течению. Подвесной мотор то натужно выл, то сконфуженно чихал, оказавшись на гребне очередного вала. Вцепившись в борт, я украдкой поглядывал на друга, невозмутимо сидящего на моторе и то и дело стряхивающего с лица шальные брызги взбунтовавшейся реки. Благополучно миновали пару шивер, и вот полутораметровые валы, казалось, уперлись в невидимую преграду, возмущенно заплясали на месте и, теснимые чем-то, стали подаваться к правому берегу. Слева среди крутых скал открылось узкое ущелье, по которому стремительно нес свои воды Хемчик.

Вот этого притока и не хватало реке, чтобы стать могучим Енисеем. Получив у столицы Тувы города Кызыла после слияния Малого и . Большого Енисеев название Верхний Енисей, река затем, приняв воды Хемчика, отбросила всякие эпитеты и стала просто Енисеем — одной из великих рек России. Веками пробивал Енисей себе трехсоткилометровую дорогу через каменные барьеры хребтов Западного Саяна, чтобы, свободно вздохнув, вырваться неподалеку от места, где стоит Шушенское, на простор Минусинской котловины и спокойно нести свои воды до самого Ледовитого океана.

Издавна славились обилием всякого зверя таежные леса, привольно разметавшиеся по гривам, хребтам и ущельям вдоль Саянского коридора. По осени чуть ли не на каждом мыске могуче ревели, вызывая на поединок соперников, красавцы маралы, на солнцепеках в светло-серых шубках паслись косули, в зарослях багульника чиффыканьем выдавала свое присутствие саблезубая каба-рожка, на вечных ледниках отдыхали от полуденного зноя горные северные олени, а на увалах можно было увидеть и хозяина тайги — бурого медведя, деловито ковыряющегося в земле в поисках вкусных луковиц саранки. А когда загудят метели и покроют все пушистым снежным одеялом, вдоль и поперек по нему оставят росчерки своих следов соболь, колонок, горностай, рысь, волк, росомаха.

Однако самым интересным и необычным для сибирской тайги зверем в этих местах был и остается джим. Так местные охотники-тувинцы прозвали сибирского горного козла. Область обитания этого представите

ля горных, или каменных, козлов включает горные системы Саян, Алтая, Тянь-Шаня, Памира, Гиндукуша и Гималаев. В разных районах сибирский горный козел получил от местного населения и различные названия. На Алтае его зовут бун, на Тянь-Шане и Памире — тэк, тэке, киик. Редко у кого из диких животных столько имен.

В то раннее осеннее утро, спускаясь на лодке по Енисею, мне впервые удалось увидеть этих интересных и своеобразных животных. Позже на Алтае, Тянь-Шане, Памире я не раз встречался с ними, но первые впечатления остались самыми сильными и волнуют до сих пор.

Миновав устье еще одного притока Енисея, мы выключили мотор, и река, словно играя, понесла нашу лодку то боком, то кормой вперед. Беспорядочное нагромождение скал сменялось стройными бастионами фантастических замков, осыпями, нависшими над рекой карнизами или вдруг каскадами бушующих потоков, прорвавшихся к реке по узким каменным каньонам. Серые, красные, бурые, испещренные черными натеками скалы, увенчанные на вершине, на границе с самим небом, щеточкой сосен и лиственниц, создавали неповторимый калейдоскоп красок и форм. 'И не верилось, что на этих стенах можно увидеть что-либо живое.

Вдруг мой друг, проживший в этих местах не один год, легонько тронул меня за плечо и, протягивая руку куда-то вперед и вверх, прошептал: «Смотри, джимы пошли». Долго я всматривался в хаотическое нагромождение скал, прежде чем увидел цепочку козлов, уходящих к вершинам хребта, по, казалось бы, совершенно отвесной стене. Цепляясь невесть за что, животные одно за другим, в точности повторяя движения идущего впереди старого козла, преодолевали головоломный подъем. Поражала стремительность и ловкость, с которой они передвигались по совсем неприступным скалам и обрывам, совершенно недоступным для человека без специальных приспособлений для скалолазания.

Вот табунок Джимов оказался, видимо, в тупике. Вожак замедлил бег и, прижавшись к скале, недоуменно осматривался по сторонам. Течение проносило нас мимо, и джимы вот-вот должны были скрыться из глаз. Я знаками попросил друга запустить мотор, развернуться и пристать к бере-гу, чтобы внимательнее рассмотреть этих удивительных скалолазов. Долетевший до них вопль взревевшего мотора словно подстегнул козлов. Вожак пружинисто оторвался от скалы, пролетел вниз по воздуху метров пятнадцать, и вот он уже на каменистой россыпи. За ним этот фантастический пируэт совершили остальные взрослые звери. Замыкавшие табунок два светло-серых козленка было замешкались, не решаясь ри