Юный Натуралист 1977-10, страница 53

51

БУШКА

Могла ли я когда-нибудь предположить, что мне придется отстаивать право на жилплощадь у... бурундука? Вроде и глянуть толком не на что: существо в три раза меньше белки, а ведь добился того, что чувствую себя дома как в гостях.

Вопрос, кто в квартире главный, он, видимо, сразу решил в свою пользу, а мне было невдомек. И это его раздражало. Особенно зверек сердился, когда я приближалась к окну. Здесь любимое место Буш-ки — так зовут бурундука. Именно здесь, на подоконнике, стоит транзистор. Играет музыка, а Бушка, сжав передние лапки в кулачки, сидит на нем, не шевелясь, и смотрит в окно. В такой позе; он может пребывать долго: и час, и два. Судя по всему, людская жизнь его сильно интересует. Нередко, чтобы не терять времени даром, Бушка приносит сюда свои лакомые блюда — дольки апельсина, арахис в сахаре, кедровые орешки. Ест и наблюдает за происходящим на улице.

Если честно признаться, я не очень претендую на свою, то есть на его, территорию. Тем более что хозяин Бушка по сравнению со мной рбразцовын. Он не в пример мие очень быстро соображает, на каких делах можно сэкономить время. Сначала семечки, которые я каждый день ему оставляю, он все не съедал, а относил про запас такими, как они есть. Но вскоре рассудил здраво: бегать туда-сюда придется не столь часто, если он станет очищать их от кожуры: места ведь в защечных мешках они будут занимать меньше, а значнт, увеличится и количество переносимого.

Хозяйство у Бушки обширное. Одних кладовых несколько. Но осмотр их проводится ежедневно. Единственное, чем я успокаиваю себя, то, что у него больше свободного времени. Но, конечно, когда я прихожу с работы и обнаруживаю, что сковородка, на которой я поджаривала утром кашу с мясом и которую забыла вымыть, абсолютно чистая, мне становится неудобно.

Совместное житье повлияло на нас обоих. У меня Бушка перенял любовь к музыке, привычку пить чай с вареньем, а на завтрак съедать кусочек сыра. Я же благодаря ему стала не такой рассеянной. Раньше ведь как было? Одно положу там, Другое — здесь. Теперь все иначе. Потому что знаю, Бушка сейчас же все приберет к своим «рукам». Конфеты, печенье, домашние сухарики, оставленные на столе, моментально исчезнут, если даже ненадолго выйти из комнаты. Не очень останавливают Ьушку размеры и вес: та же участь постигает целые куски хлеба, яблоки.

А что выделывает Бушка, чтобы оказаться рядом с крупой! Ящик, где она хранится, висит на стене. Добраться до него несложно, но сверху над ним еще один ящик. И нижний выступает вперед от верхнего всего на полсантиметра. Бушка, как первоклассный акробат, спокойно идет по этой «проволоке», которая и является верхней частью крышки. Больше того, дойдя до середины, он нажимает передними лапами на нее, крышка откидывается, и он ухитряется не только удержать равновесие в воздухе, но и приземляется прямо в центре крышки. Прыжок вглубь — и бери что хочешь: рис, пшено или гречку.

Бушка никого не боялся.

Однажды дети с нашего двора принесли мне собаку. Бушка не испугался даже пса. Правда, обнаружив его на своем пути, он опешил, вернулся в кухню, где я сидела, и удивленно уставился на меня, ища поддержки. Но, видимо, вспомнив, что он в квартире появился первый, что здесь именно его дом, отправился по своим делам. Пес от его такой наглости поднял голову и стал усиленно нюхать воздух.

А вскоре я поняла, что и чижи признали его превосходство над собой. Больше того, они покорно и молчаливо платили ему оброк. Обнаружила я это случайно. Тот день был солнечный, и я поставила клетку с чижами на кресло: пусть погреются. Зайдя зачем-то в комнату, я не поверила своим глазам — Бушка сидел в клетке. Как он туда проник? Ведь слишком мало было отверстие. А чижи вели себя так, словно в клетке они были одни. Из этого я сделала вывод, что Бушка не первый раз здесь. Сначала я решила, что он пришел к чижам позавтракать. И тут заметила, что щеки у него становятся все больше и больше. Что он делает? Ему же не выбраться из клетки. Но зверька, кажется, это не волновало. Он скрупулезно перебирал птичий корм. Чижи по-прежнему не обращали на него внимания: повернувшись к нему спиной, занимались своим делом — отрывали кусочки бумаги. И лишь когда Бушка приподнимал газету — проверить, не завалилось ли туда зернышко, взлетали. Наконец он изъял из птичьей тарелки все подходящее, удостоверился, что под бумагой тоже ничего нет, и сел. Щеки у него раздулись так, что выглядывали зубы. Он подошел к чашке, попил. Пора, видно, и домой.