Юный Натуралист 1977-11, страница 27

Штиль может смениться внезапным коротким штормом.

На материке, в тайге и тундре водятся медведи, лоси, северные олени — их встретить непросто. Зато острова, особенно луды, густо населены птицами: гагами, серебристыми и сизыми чайками, крачками, куликами-сороками, чистиками. В солнечную погоду погреться на камни вылезают тюлени. На островах в Баренцевом море гнездятся тупики, кайры, люрики, чайки. День и ночь звучат птичьи голоса... А осенью, зимой «безмолвие и звезды» и пожары северных сияний над притихшими водами, снегами, островами...

Почти обо всем этом мы знали заранее, предвидели назойливость комаров и мошек и рассчитывали на штормовые встряски между островами. Потому и назвали экспедицию Кандалакшской одиссеей.

В самом начале случай разлучил нас, и по его воле основная группа оказалась на островах, в шхерах, перед Кандалакшей, а потом переправилась на острова в Порь-ей губе. Неказистый и тихоходный катерок заповедника «Люрик», хотя и ремонтировался бесконечно долго в Порьей губе, оказался вполне штормоустойчивым, а его команда: капитан и единственный матрос — показала себя опытными мореходами. Катерок в зависимости от его поведения юннаты называли то «Рюриком», то «Лю-риком». Название «Люрик» казалось слишком невыразительным по сравнению с грандиозностью путешествия. Судите сами, катер с юннатами дважды пересек Кандалакшский залив почти в самом его широком месте, он доставил их на 54 острова.

Острова — это самое интересное в нашем путешествии; наш отряд прошел, обыскивая каждый квадратный метр нагромождения камней, скользких скал, густой травы, буреломных лесов. Кто-то, характеризуя экспедицию, сказал, что вся она была сплошным приключением: и поимка редких для этих мест гаг — гребенушек, и встреча со свежими медвежьими следами на одном из Кемьлудских островов, и шторм с дождем при переходе из Порьей губы на Кемь-луды, ког да волны перекатывались через палубу «Могучего Рюрика», а уставшие за день путешественники спали.

Удивительно разные эти острова. На большом острове Хвойном, покрытом лесом, мы вспугнули три выводка куропаток; на берегу, на камне среди травы, тесно прижавшись друг к другу, сидели покинувшие гнездо птенцы трясогузки. На двойном острове Бабьи луды, соединенном узкой перемычкой, было особенно много птенцов серебристых чаек, искусно прятавшихся среди камней. То и дело с разных сторон медленно двигавшейся цепи

23

учетчиков слышалось: «Кольцо, два кольца!» Александр Леонидович едва успевал записывать данные кольцевания. На следующем острове, поросшем березами, оказалось несколько петухов тетеревов, собравшихся, очевидно, на линьку. За «тетеревиным» последовал остров «заячий». Наверное, зайцы-беляки попали на него еще зимой, да так и остались.

Главным в нашей работе на островах был учет гнезд гаги и сбор пуха из гнезд, покинутых птенцами. Гнезда чаще всего были очень хорошо замаскированы той естественной обстановкой, которая их окружала: мы находили их между камнями и среди травы, среди выброшенных на берег древесных стволов, под ветвями молодых елочек или можжевельника. Одно гнездо мы нашли в старом, выброшенном морем