Юный Натуралист 1978-01, страница 38

35

Кукареку-у!.. Кто не знает этого великолепного воинственного петушиного клича? Между тем подобным образом петух разговаривает только на русском языке. У французов он кричит «ко-корико», у вьетнамцев — «тук-та-тук-та», а англичане слышат в его исполнении и вовсе нечто неправдоподобное — «кок-э-дудль-ду-у!»

Это не значит, конечно, что петухи столь же разноязыки, как и люди. Скорее всего все домашние петухи кричат примерно одинаково, только человеку трудно воспроизвести это пение в привычных звукосочетаниях, и поэтому народы разных стран подражают пернатым крикунам по-разному.

Итак, русский петух «поймет» английского. А вот «поймут» ли и тот и другой своих диких собратьев? Оказывается, в подавляющем большинстве случаев — нет. Лишь один банкивский петух вступит в беседу с домашним, отозвавшись характерным, хотя и несколько провинциальным кукареканьем.

Дикий банкивский петух с незапамятных времен обитает в Азии — Индии, Бирме, Индокитае, на Зондских островах. Спина у него пурпурная с коричневым, грудь черная, ободки вокруг глаз оранжевые, хвост отливает великолепным изумрудным цветом, а гребешок, как и положено, красный. Помимо своего красноречия и расцветки, он интересен и тем, что именно от него пошли практически все породы домашних кур.

В Европе петух появился к VI веку до нашей эры.

Прошло совсем немного времени, и петухи «завоевали» всю Европу. Приоритет, однако, остался за галлами (древнее кельтское племя, населявшее территорию современной Франции), о прародительнице домашних кур — Индии — никто и не вспоминал. Эта несправедливость была даже «узаконена» историей: когда французы решили возвести петуха в ранг национальной эмблемы, они дали ему название «галльского». Дело в том, что по-латыни «gallus» имеет два значения: «галл» и... «петух».

Теперь вернемся к современности. Можно подумать, будто у нынешних домашних кур и петухов не осталось практически ничего общего с их дикими предками. Пожалуй, только красивый наряд самцов, неизменный гребешок, шпоры, «кукареку» и... все. Так ли это? Действительно, за долгую историю одомашнивания наши герои претерпели серьезнейшие изменения биологического и морфологического характера. Более того, они настолько свыклись с человеком, что жизнь их в отрыве от родного курятника или птичьего двора попросту невозможна.

Однако вот с какой интересной картиной столкнулись биологи, поставившие следующий эксперимент. Они вывезли несколько кур под предводительством петуха подальше от любимого птичника и предоставили их

самим себе в незнакомом диком месте. Птицы мгновенно бросились искать укрытие под ветвями ближайшего дерева. Сработал древний инстинкт: бойся нападения хищника с воздуха. А когда зашло солнце и наступила ночь, наши неповоротливые и давно признанные нелетающими знакомые нашли способ забраться — не без труда, конечно, — на нижние ветви и, удобно устроившись, заснули. Инстинкт пробудился и здесь: хищники бывают не только летающие, но и крадущиеся по земле.

В принципе нет смысла любому и каждому проводить с курами подобные эксперименты. Кроме вреда нервной системе птиц, ничего они не принесут. Простое наблюдение за жизнью курятника даст нам гораздо более любопытные результаты.

Первым делом обращает на себя внимание тот факт, что куриное общество построено по законам строгой иерархии. Петухов может быть несколько, но один из них обязательно главный, этакий местный монарх. Он старше, опытнее и, естественно, сильнее всех прочих. Пусть только попробует кто-либо из молодых задиристых петушков заявить свое право на главенствование. Несколькими ударами грозных шпор монарх моментально восстановит порядок. Та же картина наблюдается и среди женской половины. Одна курица всегда оказывается повелительницей. Она забирает лучший корм, пользуется особым расположением петуха-патриарха и вершит суд среди прочих обитательниц курятника, щедро раздавая удары клювом. Клювом как орудием расправы пользуются все самки, но только в рамках строгой субординации: клевать можно лишь стоящих ниже на куриной лестнице. Таким образом, всегда находится одна несчастная, которая получает затрещины от кого угодно, но ответить тем же не имеет права. Только и остается, что сорвать злость на каком-нибудь не в меру расшалившемся цыпленке.

Порядок этот далеко не новый. Он тоже остался в наследство от далеких предков, и нельзя не признать его былую целесообразность. Только при условии строгого соподчинения в пределах конкретного сообщества животных вид мог выжить в борьбе за существование в те давние времена, когда человек-защитник еще не присмотрелся к окружающей его природе и не понял, что некоторые звери и птицы могут быть очень полезны в хозяйстве, что у этих соседей его много врагов и совсем нет друзей и что они, в сущности, ничего не имеют против, если человек возьмет их к себе в дом.

Кто знает, может быть, в память о том важном событии петух и кричит свое победное, громогласное, торжественное, такое разное на всех языках «ку-ка-ре-ку»?

В. Бабенко