Юный Натуралист 1978-02, страница 44
42 Черна, как копь, где солнце, где алмаз. Брезгливый взгляд полузакрытых глаз Томится, пьян, мерцает то угрозой, То роковой и неотступной грезой. Томят, пьянят короткие круги, Размеренно-неслышные шаги, — Вот в царственном презрении ложится И вновь в себя, в свой жаркий сон глядится. Кажется, достигнут предел в изобразительности, но вот уже другие, новые поэты находят новые слова и краски. В веселой романтической поэзии Эдуарда Багрицкого природа одушевлена настолько, что весь мир «встает огромной птицей, свищет, щелкает, звенит...». Поэт слышит: Шипение подводного песка, Неловкого краба ход, И чаек полет, и пробег бычка, И круглой медузы лед... А для обычного карпа находит такие удивительные слова: Закованный в бронзу с боков, Он плыл в темноте колеи, Мигая в лесах тростников Копейками чешуи. Зеленый огонь на щеке, Обвисли косые усы, Зрачок в золотом ободке Вращается, как на оси... Так есть ли предел в возможностях рисовать словом? Наверное, нет. Все так, скажет иной, увлеченный наукой читатель, но зачем нам, биологам, знать все это? Мы-то в поэты не готовимся. Конечно, научные дневники не пишут стихами, но чувствовать силу и многогранность слова должен любой грамотный человек. А эти качества, обычно стертые в повседневной речи, лучше всего видны в речи поэтической. Если же вы не чувствуете обаяния художественного слова, то и любое описание у вас получится такое тусклое и скучное, что только вы сами его и сможете прочитать. Потому и хочется привлечь внимание именно юных биологов к задачам изобразительности. Читатель вправе спросить: так что, основная задача искусства и поэзии — это только точно изобразить увиденное? Нет, конечно. Изобразительность не есть вся поэзия, это только значительная ее часть. О высшем ее смысле лучше всего сказал тот же Иван Бунин: Нет, не пейзаж влечет меня, Не краски жадный взор подметит, А то, что в этих красках светит: Любовь и радость бытия. В. Есаулов Рис. автора Володя Копылов «СОКОЛ». г. Волжский
|
||||||||||
