Юный Натуралист 1978-03, страница 12

10

на лугах, в оврагах. А с проблесками утреннего света осторожный зверек спешит в свое гнездо. Оттого-то он редко попадает на глаза человеку.

Иглистый, волосяной покров приносит ежу и беды. Частокол игл достаточно густ в качестве защиты, но уязвим для насекомых. В этом частоколе на коже поселяется тьма паразитов — блох, вшей, клещей, и еж не может их ни вычесать, ни перекусать, как другие звери, а потому скрепя сердце терпит их.

Еж ест все или почти все: жуков, червяков, гусениц, личинок, слизняков, лягушек, мышей, полевок, землероек, ягоды, но все же основной его корм — насекомые. И много ест еж: в день почти столько же, сколько сам весит. Обжорство? Не совсем, и, во всяком случае, вынужденное: за теплое время года он во что бы то ни стало должен сильно зажиреть, чтобы осенью почти на полгода залечь в зимнюю спячку.

«Зимний мех» у ежа — все те же колючки. Поэтому он зимнее убежище готовит очень серьезно, утепляет сухими листьями, травой, мхом. А когда завьюжит, запуржит, зверюшка впадет в оцепенение.

Температура тела с 34 градусов падает до двух, частота дыхания сокращается с 40—50 при бодрствовании до 6—8 в спячке. Труп трупом. Лежит, свернувшись в клубок, из которого лишь носик выставлен. Но даже и в этом состоянии начеку: услышит опасный звук — смотришь, ощетинился, нос спрятал.

В продолжительность спячки ежей нужно внести уточнение. Она определяется в основном климатическими факторами. В теплых краях еж спит месяц и того меньше, потому что там нет страшных для него зим, а в Сибири — до семи месяцев. В тех местах, где морозный период превышает 250 дней в году, еж вообще не живет: он не успевает вырастить потомство и зажиреть для долгого сна.

С приходом весны еж просыпается и, как все живое, радуется теплу, свету и пробуждению леса. За спячку ни разу не евший, а потому изрядно исхудавший, еж полон хлопот: и пропитание добыть надо, и о продлении колючеиглого рода позаботиться.

Впрочем, если зимовка была тяжелой, то ежи, сильно ослабленные, сначала отъедаются, набираются сил.

В брачный период ежи очень активны, даже дерутся друг с другом из-за подруг, норовя острыми иглами уколоть соперника в самое чувствительное место — морду, лоб, а лучше всего в глаз или нос. Проходит эта пора — еж снова становится хмурым я уединяется, оставив все заботы о потомстве ежихе, у' которой бывает до

10 крохотных ежат — слепых, глухих, беззубых. В пятнадцать дней детеныши уже имеют облик своей мамы, могут сворачиваться в клубок и начинают знакомиться с окружающим миром. Мать водит их, учит жить, воспитывает. К концу лета ежата покидают мать. Навсегда. Ищут уединенный участок, где бы им никто не мешал.

Есть у ежей очень характерная черта: они чрезвычайно устойчивы к ядам. Французский натуралист Морис Кейй сообщает, что один еж оказался в 40 раз крепче к змеиному яду, чем кролик, что он выдерживал дозу токсина столбняка, способную умертвить несколько тысяч человек. Даже такие сильнейшие яды, как мышьяк и цианистый калий, еж в небольших дозах переносит. Вероятно, эта особенность ежей позволила им стать смелыми охотниками на ядовитых змей. Но ежу не всегда удается избежать укуса змеи, и тогда он переваливает.

Принято считать, что «нападение — лучший вид обороны», но еж, встретив гадюку или другую змею, действует по принципу «оборона — лучший вид нападения». Безо всякого страха подойдя к змее, а при случае и укусив ее, еж спокойно принимает позу для лобовой атаки. Когда змея бросается на него, он мгновенно наклоняет голову, и удар приходится не в лоб, а в очень колючий козырек, над ним нависающий. Нетрудно представить, какую боль испытывает змея, смыкая свои челюсти на столь колючем предмете. Взбешенная, она раз за разом безудержно и остервенело бросается на ежа, но каждый раз в ее пасти оказываются крепкие и острые иглы. Змея сама себе окровавливает пасть и застывает в неподвижности. Ежу остается лишь перекусить ей затылок, а потом съесть. Часто пишут, что ежи съедают змей вместе с их ядом, но я видел, как они оставляли головы гадюк нетронутыми: тоже не хотят судьбу испытывать лишний раз.

Будучи пойманным, особенно в юном возрасте, еж привыкает к человеку. Ест все, что ему предложат со стола, хотя обожает мясное. Он довольно смышлен, и его можно обучить несложным командам. Одна неприятность: своей безудержной деятельностью, и непременно ночью, еж не дает спать. Шуршит, топает, а то затарахтит, как моторчик. Я держал ежа в квартире довольно долго, пока однажды ночью не наступил на него босой ногой. Утром я отпустил своего невольника на свободу. Но не так просто было от него избавиться: сш вернулся как ни в чем не бывало. Я увез ежа в лес за пять километров от дома и благословил на вольную жизнь, но