Юный Натуралист 1978-05, страница 18

Наутро наши пути разошлись: лисенка увезли куда-то на север, а я покатил на грузовике к югу.

Дорога шла берегом. Шелестел песок, склеенный солью, по сторонам светились под солнцем фиолетовые заросли солянок. Их окружал белоснежный соляной наст, а они росли себе, собирая в жирных суставчатых веточках какие-то питательные вещества и все ту же бессмертную соль.

Марсианская эта равнина заканчивалась плохоньким камышом и белесым морем. Кажется, что нет на свете ничего горше этих сожженных рассолом мест, но стоит только сойти с машины, прислушаться, и тихая радость поднимется тогда в душе. Радость от яркого неба, от птичьих голосов, от свиста чаячьих крыл и белых их силуэтов.

Загадочны притягательность и очарование этих пустынных мест в сравнении с местами, где природа пышнее и ярче. Оттого, что солнечно и пусто кругом, в памяти отпечатывается каждый пустяк: перо орлана, слепленное солью, беловатая гряда сухих водорослей, их легкий сероводородный запах.

Степь уходит под воду, а там, в морской дали, снова поднимается островами, желтыми и розовыми от песка.

Вот как пишет о них справочник.

«Острова Орлов и Бабин представляют собою ровную степь с многочисленными понижениями — подами. Острова Тендра, Смаленый, Долгий и Круглый сложены песчано-ракушечными наносами. Птицы — основное богатство этих островов».

Вместе с сотрудниками заповедника я обошел острова на лодке, не высаживаясь. Чайки сидели на гнездах, мы могли их вспугнуть, и тогда в сутолоке многие кладки погибли бы.

От одной только близости моторки волновалась колония.

Небо исчезло, закрытое крыльями летящих птиц, когда же мы повернули наконец в море, над островами бушевала настоящая метель из сверкающих белых крыльев.

Чайки были разные: серебристый хохотун, морокой голубок, крачка, черноголовая чайка, прозванная средиземноморской.

Особенно симпатичны крачки: ловкие, острокрылые, с раздвоенным, как у ласточки, хвостом и в черной атласной шапочке, надвинутой на глаза.

Редкая черноголовая, или средиземноморская, чайка очень полезна, потому что кормится вредителями сельского хозяйства. Как-то я видел этих птиц за работой на окраине небольшого степного села. Там, недалеко от огородов, вдруг появилось и стало быстро расширяться загадочное черное пятно. Поле это отдыхало от посевов, а потому было затянуто зеленой сетью повилики. Я подошел, и оказалось, что пятно это черное, потому что там нет больше повилики и вообще ничего нет, кроме множества зеленоватых гусениц, сожравших все живое. Я было собрался поднимать тревогу, как заметил двух черноголовых чаек. Они полетали, походили, улетели, а потом вернулись с десятком других чаек. Птицы все прибывали, отряд за отрядом, пока черное пятно не стало белым от них. Эти нервные и недоверчивые птицы подпускали к себе вплотную, они ни на что не глядели, они ели гусениц. На следующий день на этом месте гусениц не было, улетели и чайки.

Кроме чаек, на островах живут еще змеи и мыши. Они появились здесь от тех, кого принесли на обед чайки, но которые сумели удрать. Есть кулики, есть утки, есть и лебеди. Никто их не беспокоит, разве что поднимется буря больше обычной и гривастые волны смоют весь птичий городок. Но и после этого возвращаются и гнездятся здесь птицы, обживая заново свои острова.

Осталось позади море, и снова по сторонам потянулась степь.

«Три лесостепных участка находятся в зоне нижнеднепровских песков. Это Ивано-во-Ры'бальчанский, Соленоозерный и участок под названием «Волыжин лес» — так пишет о них справочник.

В этом лесу темно и сыро. Черная ольха, увитая хмелем, образует заросли, подобные тропическим. Это остаток когда-то огромных лесов в низовьях Днепра.