Юный Натуралист 1978-08, страница 16
14 4 л gtf ■■ ' *> Of 'i mm во же было мое удивление, когда я увидел, что щегол нахохлился, перестал прыгать и через некоторое время среди белого дня вообще голову под крыло спрятал. Был срочно собран консилиум наших «бородачей». Диагноз точно поставить не удалось, но все дружно решили дать щеглу то, что он любит и ест с охотой, не разрешать хохлиться и не тревожить его. Срочно была сорвана традесканция и щедрою рукой положена в клетку. Не знаю, с нашей ли помощью или само собой, но щегол перестал хохлиться, а часа через три болезнь отступила. Таких критических случаев, к счастью, было немного. Днем я выпускал своих пернатых жителей на прогулку по комнате. Летать обе птицы любили, потом, сидя на верху вольера, долго чистились и поправляли перья. Но самым любимым местом для них был стебелек конопли, выросший из зерна, случайно попавшего в ящик с землей. Конопля поднялась на два метра и зацвела. Птицы, как только их выпускали, сразу садились на нее и теребили так, что пыльца и листочки покрывали мой стол, создавая дополнительные хлопоты. Иногда птицы спускались на ящик с землей и что-то клевали. Это вызывало опасения, так как землю поливали водой с добавлением минеральных удобрений, привезенных из Москвы. В клетку, где жили птицы, я поместил ванну из оргстекла. И очень любил смотреть, как чиж и щегол купались. Первым, как правило, нырял чиж, и, когда брызги летели во все стороны, щегол бросал трапезу и тоже устремлялся за ним в воду. Купались они до «посинения», потом еле взлетали на жердочки и там сидели мокрые, взъерошенные, но, довольные, сушились. Меня они хорошо знали. Когда я чистил вольер, ставил воду, между прутиками просовывал зелень, птицы совершенно меня не боялись, но стоило кому-нибудь другому заглянуть или протянуть руку, они вели себя беспокойно. Не слишком разнообразен был в Антарктиде животный мир, который нас окружал. Чаще всего мы видели поморников, которые питались с нашего стола, поедая остатки пищи у камбуза. Они устраивали самые настоящие драки у баков с мусором и иногда наедались так, что еле отрывались от земли. По своим повадкам эти птицы напоминали нам наших ворон, но по своей прожорливости здесь им не было равных. По-моему, едят они все, что можно есть, и из любого положения. Бросишь рыбу вверх, она уже не упадет, а если и упадет, то очень ненадолго. Мы пробовали у дома класть какие-нибудь остатки пищи, когда ни одного поморника не было поблизости. Буквально через несколько минут птицы уже появлялись, присаживались рядом и ели. Они не слишком боятся людей, и на некоторых станциях их приручали брать пищу из рук. Конечно, когда подлетал поморник близко к окну, наши домочадцы метались по вольеру. • С поморниками поближе их познакомить не удалось, а вот с пингвином Адели, который пришел к самому дому, знакомство состоялось. Было интересно узнать, какая будет реакция у пингвина. Поставили вольер, посадили рядом пингвина. Конечно, нельзя сказать, что он на них не обратил внимания, любопытство все же проявил. Гостя можно было бы угостить чем-нибудь, но, к сожалению, пингвины ничего из предложенного не едят, даже брошенную свежую рыбу. Потолкавшись, Адели удалился. Немного больше интереса к нашим певчим проявил общий любимец станции пес Мухтар. Как-то сопровождая своего хозяина — метеоролога Виктора Смирнова, он забежал к нам в дом. Людей он знал раньше, а с певчими птицами столкнулся, наверное, вообще впервые в своей жизни. Как он попал на станцию, достоверно не знаю, скорее всего с Мирного привезли пилоты, но это |
