Юный Натуралист 1978-10, страница 55

53

бражник

„МЕРТВАЯ ГОЛОВА"

Это было на лесном кордоне, в горах Северного Кавказа. Однажды утром я обнаружил между рамами маленького окна нашей избушки необычно крупного бражника, которого за похожий на человеческий череп светлый рисунок на темной спинке называют «мертвой головой». Вероятно, ночью он влетел в открытую форточку, попал между оконными стеклами и никак не мог выбраться обратно.

Я люблю бражников. Приглядитесь, как обтекаемо стройно их тельце, как похожа на голову крохотной совы их густо опушенная голова с крупными мелкосетчатыми и таинственными глазами. Обратите внимание, как стремителен и шумен их полет, как внезапно они могут менять его направление, как зависают перед раскрытым цветком. Трепещущие крылья похожи на вращающийся винт аэроплана, лапки поджаты и вытянуты вдоль брюшка, длинный хоботок иглой устремлен в пылающий зев цветка, наполненный сладким нектаром. Бражники — сластены, а «мертвая голова» любит лакомиться даже медом и частенько залетает на пасеки. Я думаю, что и в нашей избушке этот бражник появился из-за стоящих у ее стены ульев.

Нас было трое в избушке, и все трое мы приникли к окну, рассматривая ночного гостя. Он достигал примерно восьми сантиметров в длину, а череп на его спине был похож на эмблему, снятую с пиратского флага. Сложив крылья и расставив пушистые темные лапки, он неподвижно сидел в углу между рамами и не проявлял никакого беспокойства, когда мы стучали по стеклу. Я налил в пластмассовую крышку от пузырька немного меду, открыл внутреннюю раму и, поставив мед рядом с бражником, снова закрыл окно. «Мертвая голова» не принял мое угощение, но нам не хотелось с ним расставаться, и мы решили, что он сможет прожить несколько дней в избушке, а потом мы взяли бы его с собой в Москву, а там бы подарили юннатам Дворца пионеров.

Днем мы разошлись по своим делам, плотно закрыв форточку в избушке, а когда вечером вернулись, застали бражника на том же месте и в той же позе. Только крылья его теперь мелко дрожали, и, изучая обстановку, двигались усики.

Мы очень устали за день и рано легли спать. Ночью я проснулся от какого-то необычного, периодически повторяющегося

скрипа. Я прислушался. За стенами избушки монотонно шумела горная река, в окошко глядели крупные и яркие звезды. Вот скрип повторился. Я понял, что он исходит от окна, встал, зажег керосиновую лампу и подошел с нею к месту заточения нашего бражника. Трепеща крыльями и перебирая лапками, он поднимался вверх по стеклу, соскальзывал, падал, замирал на какое-то время и тогда начинал жалобно и, как мне показалось, просительно не то скрипеть, не то пищать. Глаза его, отражая пламя свечи, горели красным зловещим светом, а рисунок черепа выглядел особенно четким и выпуклым.

Я открыл раму и взял бражника в руку. Он выпустил каплю темно-коричневой жидкости и запищал, заскрипел пуще прежнего. Мне стало жаль его. Свободной рукой я толкнул наружную раму окна и раскрыл ладонь. Бражник умолк, на мгновение замер, а потом, расправив крылья, с низким гулом сорвался с моей руки и исчез в ночной темноте.