Юный Натуралист 1978-11, страница 53

54

и кое-где черными пятнами, то у Фроськи (так звали поросенка) на черном фоне веснушками рассыпались белые островки. Розовый пятачок беспрерывно дергался, ловя в воздухе только ему слышные запахи, а розовый хвостик победным кренделем завивался на спине. Характер у Фроськи оказался веселым и добрым, так, по крайней мере, показалось сначала. Поросенок и щенок без устали носились друг за другом по двору, перепрыгивая через несуществующие препятствия, а иногда играли в прятки. Прятались почему-то так, чтобы какая-нибудь часть тела оставалась видна. Поглядывая озорными глазами, Фроська обиженно повизгивала, когда Тимофей слишком быстро находил ее, а Тимофей шало мотал головой и искренне радовался своей проницательности.

Каждое утро Фроська, поддев и открыв носом калитку, появлялась в нашем дворе. Целый день слышалась дробь ее твердых копытцев, а крепко сбитая фигурка дышала неиссякаемой энергией от пятачка до лихо завернутого хвостика. И всегда пряталась почему-то она, Тимка же должен был ее искать. Вскоре животные придумали новую игру: становились на задние лапы и,

как бы обнявшись, пытались повалить друг друга. Победительницей неизменно оказывалась Фроська. Однако Тимофея это нисколько не огорчало. Частенько мы садились на крыльцо и наблюдали за их играми, иногда возгласами подбадривая щенка в борьбе или подсказывая место, куда спрятался поросенок.

А однажды Тимка отправился в лес с поросенком. С этого дня их прогулки стали регулярными. Как-то я тоже пошел в лес. Пробираясь сквозь кустарник и проплешины полян, обдирая о ветки лицо и руки, я наконец увидел Фроську и Тимофея. Моему удивлению не было границ. Поросенок находил место, где под землей должен был быть сладкий корень, и принимался хрюкать. После этого щенок лапами начинал его откапывать. Как только Тимофей раскидывал землю и становился виден корешок, наступала очередь Фроськи. Поддев корешок пятачком, она хватала его своими мелкими белыми зубками, выдергивала и, урча и похрюкивая, уплетала лакомство. Щенок, повернув голову набок и высунув язык, с любопытством смотрел на нее. В глазах у него светился недоверчивый вопрос: «Неужели это может быть действительно вкусно?» А поросенок, не замечая этих любопытных взглядов, за милую душу уминал лакомство. Иногда Тимка, заразившись Фроськиным аппетитом, откапывал первый попавшийся корень и начинал его жевать, но через минуту он уже етплевы-вался от этого, видимо, вяжущего и застревающего в зубах деликатеса.

Наевшись, Фроська, самодовольно взвизгнув, бодрой трусцой направлялась к дому. Тимофей, свесив уши, плелся за ней.

Днем, устав от беготни и жары, забравшись в прохладное место, они валились на землю. Тогда Тимка обнимал друга лапами, а Фроська сладко посасывала его ухо, похрюкивая от удовольствия. То ли по личной инициативе, то ли по обоюдной договоренности, Тимофей как веером обмахивал Фроську хвостом, отгоняя надоедливых мух. Эта идиллическая картина вызывала у нас чувство хорошей зависти.

Когда мы наливали в миску варева, Фроська и Тимка мирно съедали пищу и отправлялись в тенек поспать. И вот однажды, когда Тимка приналег на еду, поросенок бросился на щенка, поддел его носом под живот и отбросил в сторону. Испуганно взвизгнув, Тимка отлетел к крыльцу и виновато забрался под его ступеньки. Наблюдая эту сцену, мы поняли, что Фроська стала вести себя не как гостья, а как полноправная хозяйка. Она уже не хотела делить с другом пищу на равных.

С того дня так и повелось. Щенок покорно отходил от гшщи, а Фроська, нагло съев