Юный Натуралист 1979-04, страница 47

45

ся, были под их напором оторваны от ковра и, подсушенные весенним солнцем, открывали путь траве к дальнейшей жизни. Были и такие стебли, которые, встречаясь с более тяжелыми препятствиями, причудливо изгибались, чтобы обойти их и затем горделиво выпрямиться навстречу ярким лучам солнца.

Все, что я увидел, убедило меня в том, что ночью я напрасно пытался увидеть проворного зверька. Таинственные шорохи были не чем иным, как шелестом прошлогодней листвы, которая под напором растущей травы слегка шевелилась. Эти шуршащие, с трудом улавливаемые звуки, похожие на возню маленького зверька, и ввели меня в заблуждение.

Сомнений не оставалось: ночью я слышал, как росла трава.

С. Маслих

ВАСЯТКА

Васятка весь рыжий и похож на подсолнух в яркий солнечный день.

Мы живем с ним по соседству в маленькой подмосковной деревеньке и встречаемся каждое утро, когда Васятка выгоняет корову Зорьку на луг. С Васяткой мы большие друзья. Он перешел во второй класс маленькой сельской школы, что запряталась в зелени садов на бугре у плотины, а я приехал сюда погостить на лето. По вечерам, когда Васятка пригонял Зорьку, мы пьем с ним парное молоко с душистым хлебом, потом забираемся на сеновал и ведем рассудительные разговоры про жизнь.

— Меня скоро в пионеры примут, — сообщает мне Васятка. Я вижу, как он мечтательно закрывает глаза. — Пионеры, они знаешь какие?! Они... — Он не находит подходящих слов, замолкает. Мы долго лежим молча, каждый думая о своем. Через прорезь сгнившей доски сарая видно, как где-то далеко за лугом закатывается багровое солнце. Сумерки наползают на нас, на небе зажигается первая звездочка. Она подмигивает нам, Васятка трогает меня за рукав. — Слушай, а ты птиц любишь?

— Люблю. — Я начинаю дремать и поэтому отвечаю Васятке односложно.

Мы опять с ним надолго замолкаем и смотрим в черноту ночи. Слышно, как где-то под нами, в прошлогоднем сене шуршат мыши; чего-то испугавшись, тявкает пес Шарик. Тихо. Я чувствую, как бьется Ва-сяткино сердце, и мне от этого становится приятно.

— Васятка, — спрашиваю я, — а ты-то птиц любишь?

Васятка долго молчит. Потом переворачивается, устраивается поудобней, закидывает руки за голову и рассудительно замечает:

— А кто же их не любит? Разве что дядька Макар...

На сеновале воцаряется тишина. Васятка молчит долго. Наконец он разжимает зубы, сдувает опустившуюся на его пухлые губы паутинку.

— Давай спать, а? А то мне завтра хворост рубить надо.

Я лежу еще некоторое время с открытыми глазами. Начинает посвистывать носом Васятка. Уснул, набегавшись за коровой. Впечатления прошедшего дня наваливаются на меня всей своей массой, веки начинают слипаться, еще мгновение, и я на каком-то шарике уплываю в ничто.

С утра день выдался погожий. Солнце раскаленной сковородой висело высоко в небе и нещадно палило землю. А к полудню, когда ошалевшие от жары куры забились под плетень, появились первые тучки. Куда-то попрятались птицы. Солнце заплыло черными хмарами.

— Гроза будет. — Васятка бросил охапку хвороста на землю, посмотрел на солнце. — Давно уже не было. Батька говорит, что пора бы земле и напиться.

Сегодня Васятка остался дома, и я помогаю ему рубить хворост на зиму. Мы складываем его вдоль изгороди и любуемся своей работой. Васятка доволен. Одному все-таки скучно, да и работы больше.

Воздух становится все гуще и гуще. Кустистые облака наплывают друг на друга, заволакивают голубую синь поднебесья. Становится трудно дышать.

Мы стаскиваем хворост в кучу и заскакиваем в избу. Кажется, сейчас хлынет...

Длиннющая стрела прорезала сгустившуюся темноту. Раскалывая небосвод, оглушительно прогремел раскат грома. Первые тяжелые капли упали на землю. И началось...

Мы стоим в сенях и смотрим, как разбиваются о землю тяжелые водяные капли. Они лопаются от удара, тут же сливаются в маленькие ручейки, и вот уже мутные потоки стремительно несутся по оврагам.

Васятка дергает меня за рукав:

— Смотри-ка!

Ливень, обрушивая тонны воды на землю, словно хочет потопить ее в своей стихии. В двух метрах ничего не видно. Стремительные молнии секут на части клочковатое грязное небо и уходят в землю, оставляя за собой грозовые раскаты.

Васятка притих. Незаметно для себя он вцепился в мою руку и дрожит, прижимаясь ко мне худеньким своим телом.