Юный Натуралист 1979-06, страница 5

3

может, что за них уплачено слишком дорогой ценой.

Пристально вглядывается Павел Филиппович в проходящие лица, словно боится пропустить знакомого или друга верного, с которым ненароком разлучила его судьба. Но случаются прямо-таки чудеса: в ином вихрастом пареньке, в застенчивом девичьем взгляде откроется вдруг до щемящей боли приметное и дорогое. В тот вечер у школьников, будто по заказу, прошли перед Ведутой его незабвенные сверстники.

— Ты, хлопчик, случаем не Верымчука Михайла сынок будешь? — обратился он к смуглолицему пареньку. Тот, преодолев смущение, негромко произнес:

— Не, Павло Филиппович, то мий дид. А батько зовут Семен Михайлович.

Немудрено спутать: хлопчик так похож на Михайло, с которым столько связано.

— Мы с твоим дидом работали, — произносит Ведута, кладя руку на плечо парнишке. — Хороший был крестьянин. И отличный солдат. От него на земле большие труды остались. Давай, Михайло, ты тоже крепи фамильную честь.

И в памяти воскресли давние события.

...Ноябрь 1945 года, четырнадцатый день — пасмурный, неприветливый. Первым из своих односельчан Ведута встретил Верымчука.

— Ты почему не молнировал? — накинулся тот на демобилизованного после жарких объятий. — Мы б на тройке вороных тебя встретили. А ты — пехом!

— Я ж разведчик. Привык все тихо делать.

Да, по-разному возвращались фронтовики домой. По-разному их судьбы складывались.

Через день Ведута явился в контору колхоза: руки истосковались но работе.

— И что бы ты хотел? — спросил его Макар Анисимович Посмитный, который неделю назад сам переоделся в штатское.

— Что бы хотел? — переспросил бывший чабан. — А взял бы обратно отару.

— Твоих овец немец пожрал! — резко молвил Посмитный. — А новых мы с тобой не вырастили... Так что бери всю бригаду. Хозяйствуй. Разведете сколько надо овечек. Потом выбирай любую отару. На вкус. Такое мое, сержант, дружеское пожелание. Оно обжалованию не подлежит. Потому как хоть мы войну и выиграли, напряженность, однако, сохраняется. Народное хозяйство сейчас в целом ударный фронт.

Посмитный рассуждал иногда так, что не каждый мог определить, где шутка, а где «полный серьез». Тем не менее все, кто имел с ним дело, понимали своего вожака без лишних слов.

Дела ж в ту пору повернулись таким образом, что Ведуге было не до рекордов.

В сердцах людских еще звучал долгожданный салют Победы, еще не выветрился с солдатских гимнастерок запах пороха и фронтовых ветров, а на плечи крестьянские легли непосильные тяготы. Опаленная войной, истерзанная и запущенная нива серьезно занемогла. Требовался ей двойной догляд и уход. Но не хватало крепких рук. Для того чтобы выполнить план осенней пахоты, в плуги пришлось запрячь не только рабочий скот, — почти всех коров, находящихся в личном пользовании. Война ко всему приучила.

Павел Филиппович смежил усталые веки: перед ним непроизвольно, но совершенно отчетливо предстала картина трудной послевоенной лоры... За околицей поселка Красный Агроном — неописуемое движение. Пашня тянула к себе магнитом всех, «то мог ходить и управлять тяглом. Каждый почитал за честь отдать сипы, взамен обретя надежду на лучшую долю.

Земля оправдала надежды, отблагодарила своих радетелей: в круговую дала сто пятьдесят пудов хлеба. По нынешнему счету 24 центнера с гектара. Взять такой урожай тоже нелегкая задача. В бригаде имелись всего две лобогрейки (конные косилки), а то все жнецы! Двести шестьдесят серпов выставлял поселок в случае надобности.

Какая же это радость убирать хороший хлеб! Страда поднимала на ноги даже стариков и больных. Хвори и недуги отступали перед высокой человеческой страстью, какая рождается в огненном пылу соревнования.

По давней традиции в Красном Агрономе соревнуются семьями, вернее, дворами. Достигнутые успехи затем становятся достоянием эвена, бригады, колхоза в целом... Но каждый сызмальства имеет своего личного соперника, с которым идет скрытый и тайный спор — кто сильнее, ловчей и смышленей. Сколько лет прошло, а до сих пор в округе помнят ударниц конца сороковых: Веру Крикун, Марию Крикун, Женю Довгуненко, Гна-тышину Марию... Триста восемьдесят снопов (скирду хлеба!) за день подымала Фрося Ведута. Поэты о ней слагали песни, народ их пел.

— Вот так колхозница — мужу под стать!

— У них же фамилия такая: одно слово — «ведута» (в переводе с украинского — ведущий).

Редкий случай произошел тогда в районе: Золотые Звезды Героев Труда в один день были вручены супружеской паре — Павлу и Ефросинье.