БОНО И СУМА

Несколько месяцев я наблюдал орангутанов в Московском зоопарке. Волей или неволей мне приходилось видеть реакцию посетителей. Ребята дразнили обезьян, стучали по решетке и смеялись даже тогда, когда мои подопечные не давали для этого повода. Однажды я спросил у ребят, а что знают они о жизни и повадках обезьян. Как и предполагал, ничего. И тогда мне захотелось рассказать об этих удивительных животных.

Дождь ореховой скорлупы обрушивается на меня. Поднимаю голову — Сума. Сидит с независимым видом посреди вольера и смотрит в сторону. А из другого угла клетки ко мне подкрадывается Боно с пучком сельдерея. Только я отворачиваюсь, сельдерей падает на тетрадку.

Боно и Сума — детеныши орангутана. Им по пять лет. Они совсем еще малыши, но по силе и ловкости не уступают взрослому человеку. Познакомиться с ними нетрудно. Надо пойти в Московский зоопарк, в обезьянник, к клет

ке, перед которой установлена табличка «орангутан».

Орангутан — малайское слово. В переводе означает лесной человек. Эта крупная обезьяна и впрямь похожа на человека. Термин «орангутан» первым ввел в зоологическую литературу в 1641 году анатом Николас Тюльп, голландец по происхождению. Правда, он обозначил им другую человекообразную обезьяну — шимпанзе, впервые привезенного в Европу из Анголы. Несколько лет спустя соотечественник Тюльпа Якоб Бонтиус впервые применил этот

23

термин в современном его значении, описывая большую рыжую человекообразную обезьяну родом с Калимантана.

В конце XVIII — начале XIX веков появилось несколько работ о биологии и образе жизни орангутанов, но большинство из них содержали сведения, не вызывавшие доверия у серьезных исследователей. Основательных же попыток изучить орангов в естественных условиях не было предпринято вплоть до середины нашего века. Да и сейчас о них известно не так уш много.

Орангутаны принадлежат к отряду приматов, и вместе с гориллами и шимпанзе образуют семейство крупных человекообразных обезьян. Водятся они только на островах Юго-Восточной Азии — Суматре и Калимантане.

Раньше орангутаны были широко распространены по всей территории этих островов. Но интенсивный отлов обезьян для зоопарков и охота на них привели к печальному результату. Теперь орангов можно встретить только в некоторых районах Суматры и Калимантана, и численность их, по последним данным, не превышает пяти тысяч особей.

Обитают орангутаны в тропических лесах. Живут на деревьях. Густые кроны дают им все — и еду, и укрытие, и место для игр и отдыха. Держатся обезьяны небольшими группами, состоящими обычно из одного самца и нескольких самок с детенышами. Орангутаны-малыши живут с матерью лет до четырех. Мать оберегает их на первых порах, обучает. Потом подростки объединяются в компании, там они многому учатся друг у друга, учатся и у взрослых обезьян, осваивая искусство жизни в стаде.

Орангутаны — растительноядные животные. Они едят разные сочные плоды, кору и листья деревьев, хотя не брезгуют яйцами птиц, да и самими птицами. «...Он сидел скорчившись на ветке, держась за другую ветку одной рукой. Я видел, что в свободной руке у него шевелилось что-то живое. Он сидел около птичьего гнезда: очевидно, он поймал птицу. О9 перебрался повыше и устроился поудобнее. Потом сверху начали сыпаться перышки, а затем и кости. Он съел птицу». Так описывал известный в начале нашего века английский зверолов Чарлз Майер свою встречу со старым орангутаном в лесу.

Но самое любимое лакомство орангов — плоды дуриана. Они напоминают шиповатые футбольные мячи — их зеленая плотная кожура утыкана твердыми колючими шипами. Внутри плод делится на пять-шесть долек — как апель

син. Запах дуриана выдерживает не каждый. Вкус — тоже. Говорят, если растереть мякоть банана, смешать со сливками, добавить шоколаду и все это основательно сдобрить... чесноком, получится смесь, по вкусу напоминающая дуриан. На дуриановых деревьях, достигающих в высоту 30—40 метров, оранги и проводят большую часть дня.

Жизненный уклад орангутанов весьма незатейлив: поспали — надо поесть, поели — надо поспать. Спят орангутаны по 12—14 часов в сутки. Для отдыха они устраивают себе гнезда. При этом каждый сам себе архитектор, сам себе строитель. Впрочем, архитектура гнезда орангов весьма проста. Вот как описывает приматолог Барбара Харриссон строительство орангутаном гнезда: «...Нагнув растущие вместе четыре ветки, он обломил их, уселся сверху и, медленно вращаясь, начал приминать кулаками. Не вставая, наломал еще веток поменьше и тоже положил в гнездо. В развилке образовалась кое-как сложенная из веток платформа. Оранг согнул сук, воткнул его в гнездо, хорошенько примял и сел сверху. Затем принес еще ветку, положил ее в гнездо, смял и сел. Сидя нагнулся и стал обрывать листья, которые торчали по краям платформы и снизу. Медленно поворачиваясь, он укладывал собранные листья в гнездо. Иногда он брал какую-нибудь ветку и перекладывал ее по-дру-гому...»

Большая часть гнезд, обнаруженных Харриссон, располагалась на высоте де-сяти-пятнадцати метров в развилках больших деревьев. В однажды построенное гнездо оранги редко возвращаются второй раз.

Молодые орангутаны — жизнерадостные озорные существа. Они очень любят играть и резвиться. Прыгают, бегают наперегонки по ветвям деревьев и борются.

Мои подопечные — Боно и Сума — мало чем от них отличались. Разве только тем, что каждый из них к своим че-тырем-пяти годам уже попутешествовал.

Боно — урожденный техасец. Он родился в зоопарке в американском городе Браунвиль. Прожил здесь около года, а затем его перевели в один из немецких зоопарков. В 1975 году Боно прибыл в Москву. Здесь его уже ждала Сума.

Сума — дикарка. Ее родина — тропические леса Суматры.

У Боно — синеватая рожица с реденькой апельсинового цвета бородкой, длинная темно-рыжая шерсть на спине и плечах, короткие ноги, большой живот