Юный Натуралист 1980-07, страница 45

43

БЕГЛЕЦ И ДОМКА

Из кабины хорошо было видно, как впереди, в кузове грузовика, высунулась из-под рогожи звериная морда с желтыми зубищами. Случайный попутчик, напуганный зверем, отпрянул к краю кузова, хотел спрыгнуть на полном ходу, но зверь опередил его, прыгнул на дорогу и как чурка покатился в канаву.

Шофер затормозил, засигналил первой машине, а я побежал ловить беглеца. Это был большой черный бобр. Обороняясь, он привстал на задние лапы и выставил вперед зубы-долота. Набросил на него плащ, прижал к земле, ухватил поудобнее и опять затолкал в клетку на машине, не зная пока, сколько еще сюрпризов преподнесет нам за дорогу этот зверь.

Мы везли бобров на таежную сибирскую речку, чтобы выпустить там для расселения. Бобров отловили в Воронежском заповеднике, в Сибирь доставили поездом, а к новым местам везли на двух машинах, а потом еще нужно было плыть и на лодках.

Каждый вечер приходилось снимать с машин тяжелые клетки, чтобы кормить и поить переселенцев. Кормежка была похожа на заготовку дров. Кроме травы и молодых веток, им приходилось давать чуть ли не по охапке осиновых дров, чтобы им было что погрызть. Без такой работы постоянно растущие зубы зверьков станут похожи на клюв у клеста: перекрестятся нижние с верхними. Бобры не смогут есть и погибнут от голода, если не отпилить им переросшие зубы ножовкой по металлу. Но дело это неприятное ни для людей, ни тем более для бобров.

Когда машины остановились на ночь у реки, бобры, чуя близкую воду, забеспокоились в клетках: вставали на задние лапы, обнюхивали углы, без конца проверяли зубами и лапками прочность досок и сетки.

Ночью у клеток стоял треск: невозможно было понять, грызут бобры осиновые палки или выгрызают стены клеток, чтобы удрать.

Бобр, который прыгал с машины, опять оторвал сетку и выбрался наружу. Но сбежать не удалось: клетки с бобрами мы расставили большим кольцом. Бобр бегал внутри этого кольца.

На другой вечер разбили лагерь возле маленькой деревушки, опять около реки. Дальше бобров надо было везти на большой лодке.

И снова неспокойная ночь: свежесть близкой воды манила зверьков. Туман дополз до клеток, с реки доносились всплески рыбы...

Уже под утро увидели, как от клеток побежал в туман бобр. Мы со сторожем кинулись к берегу, чтобы отрезать путь к воде. Добежали до реки, встали, ожидая, вот-вот увидим бобра, не дадим прорваться к воде. Но даже и не заметили его — слишком густым был туман.

Оказалось, удрал тот самый беглец, который уже не раз убегал из клетки. Он не просто прогрыз дырку, а совсем изгрыз всю заднюю стенку, и сетке не на чем стало держаться. На этот раз бобр не ошибся, не попал внутрь кольца из клеток, а выбрался с другой стороны.

Деревня проснулась, и у клеток собрались ребятишки посмотреть на незнакомых зверей. Девочка гнала вдоль берега корову, но увидела необычный табор и тоже подошла к клеткам. Корова как шла мерным шагом вдоль берега, так и продолжала идти. Но вдруг она дернулась, потом остановилась, вытянула морду к земле да как повернет назад — хвост палкой — и с дробным топотом помчалась в деревню!

Я пошел посмотреть, чего она так испугалась. В узкую яму из-под вытащенного из земли столба попал бобр! Из ямы торчал плоский, голый хвост беглеца. В тумане он случайно, а может быть, прячась от нас, угодил в похожую на нору яму и уже не мог выбраться из нее.

Бобра посадили в запасную клетку. Так он получил свое имя Беглец. Чтобы он опять не сбежал раньше времени, клетку поставили на самое дно лодки, а с боков и сверху загородили другими клетками.

Большая лодка, в два ряда заставленная клетками, из которой по бокам торчали весла, была похожа на старинную галеру. По тесной реке среди тайги плыть можно было только на веслах. Мотор не смог бы работать в воде, захламленной корягами и топляками.

Отплыли от деревни — и глубокая тишина окружила нас. Остались только редкие лесные звуки. Куличок, мелодично посвистывая, перелетел с берега на берег, тихонько лопотали листья осин, брызнула серебряным дождем стайка мальков, испуганная окунем, — и опять недолго спокойная, настоянная на запахах тайги тишина. Весла опускались в воду плавно, без всплеска, и не трогали эту тишину. Замолкли, замерли в клетках бобры, отдыхая от тряски, от дорожной сутолоки. Давно уже не хватало им такого покоя.