Юный Натуралист 1982-11, страница 31

29

Мне симпатичны все без исключения собаки, но наибольшую привязанность питаю к спаниелям, которых держу уже около двадцати лет. Особенно памятен мне Минор — рыжий с белым или, как принято говорить, рыже-пегий спаниель, не доживший до пятнадцатилетнего возраста всего десять дней. Знаете ли, что такое для собаки пятнадцать лет, если их, так сказать, перевести на человеческий возраст? Это примерно семьдесят семь лет...

Появился он на свет шестым среди своих братьев-однопометников от моей черно-пегой Норы. Пять братьев имели окрас в мать, а Минор родился рыже-пегим — в деда. Не знаю почему, но при выборе щенков в первую очередь обращали внимание на черно-пегих, а последыша вроде не замечали. Взяли его уже полуторамесячным и не в охотничью семью.

На следующий год весной выводка молодняка проводилась в саду имени Баумана, недалеко от Комсомольской площади в Москве. Привели и шесть Нориных щенков — им к тому времени было уже больше года. Много собак собралось. Владельцы со своими питомцами по кругу (рингу) против часовой стрелки ходят; в середине судьи стоят и лучших спаниелей вперед передвигают. И что бы вы думали — первым Минор оказался. Вообще-то, только тогда я узнал кличку собаки. Придумали ее просто: взяли две первые буквы от клички отца — Мир и три, тоже первые, от клички матери. В результате получилось — Минор. Но в жизни он был самый настоящий, если перевести на музыкальный лад, мажор: неистощимая энергия, быстрота и задор не покидали его ни на минуту.

Хорошо смотрелся Минор на ринге. Рыже-пегий, с каким-то чуть розоватым оттенком, поджарый, с глубокой и широкой грудью, он был очень красив. Нечего греха таить, были у него два небольших недостатка: совсем немного укороченные против требования стандарта уши и едва заметная «волна» — небольшие завитки волос — на крупе. Но при всех других отличных статях недостатки почти не просматривались, а для неискушенных в породе людей «волна» даже украшала спаниеля.

Подхожу, чтобы поздравить хозяина с успехом. Однако еще раньше обратил внимание, что водит собаку не тот человек, который вместе с женой за щенком приезжал. Поздравил и спрашиваю:

— У кого же вы приобрели красавца?

Отвечает смущенно:

— Да он ко мне случайно попал. Говорят, я у него четвертый владелец — очень злобная псина. И чем дальше, тем решительнее свой нрав показывает.

Зная покладистый характер Норы, присел я на корточки и по привычке протянул руку, чтобы погладить победителя выводки,

но сразу же отдернул, увидев обнажившиеся в оскале зубы. Так в тот раз и не понял, в чем причина такого поведения, посоветовал лишь хозяину быть с собакой поласковее. На том и расстались.

Прошел еще год. Встреча на выводке постепенно ушла из памяти, и вдруг от товарища услышал, что какой-то из щенков Норы живет у одной из страстных любительниц спаниелей. Еду на другой день, чтобы узнать, в чем дело, и вижу... Минора. Старушка, содержавшая его и еще двух спаниелей, жила вместе со взрослой дочерью в двух маленьких комнатках коммунальной квартиры. Тесновато и без того, а здесь вообще пришлось ютиться в одной комнатушке, так как вторую в прямом смысле слова оккупировал Минор — жить с ним рядом оказалось невозможно, настолько яростно и часто пускались в ход зубы.

Потом уже по рассказам очевидцев я установил причину озлобления собаки.

Первые хозяева взяли щенка, как говорится, в угоду моде: у всех собаки, а чем мы хуже других. Но как только в квартире появились неизбежные лужицы, сразу же отдали несмышленыша в другие руки.

В новой семье инициатором приобретения спаниельки был восьмилетний мальчик. К сожалению, вскоре прогулки со щенком по нескольку раз в день второкласснику надоели, а поскольку малыша лишили возможности бывать на улице, то опять же поплыли и замаячили на полу «визитные карточки», за которые ни в чем не повинную собаку начали наказывать, точнее — бить. Что было делать щенку, не понимающему, за какие прегрешения наказывают,— обороняться: ударят рукой — хвать за нее, тогда его в сторону ногой отшвыривают. Постепенно у щенка начал вырабатываться рефлекс: ударил рукой — кусай руку и сразу же вцепись в ногу, так как сейчас и ею боль причинят.

Перекочевал Минор еще в одну семью, мало чем отличающуюся от предыдущих. Не послушался совета о ласковом терпеливом отношении к собаке и товарищ, который водил годовалого спаниеля на выводке. Правда, после нее Минором заинтересовались охотники — многим хочется иметь отличную по экстерьеру собаку,— но к тому времени прежние его хозяева настолько озлобили пса побоями, что он уже никого и ничего не хотел признавать.

Можно бы еще многое поведать о мытарствах собаки, скажу лишь, что за два года сменил бедолага тринадцать владельцев, последний из которых после очередного разбоя решил Минора усыпить в ветлечебнице. Может быть, из того, что переживал и терпел непокорный спаниель, это был лучший вариант, но тут, впервые в жизни, ему улыбнулось счастье. Когда Минор шел на поводке в последний путь, его увидела сердобольная женщина и увела к себе.