Юный Натуралист 1983-10, страница 33

31

в Приазовье больше не встретишь. Да и у нас их не больше десятка наберется... Ну-ка становись, измерим.

Мы стояли возле могучего дуба. Кора его была гладкой и казалась отполированной. В некоторых местах она отслоилась от ствола. Ветви плавно изгибались, словно хоботы, и из них, казалось, вот-вот вырвется могучий трубный глас, от которого осыплется оставшаяся листва.

Три обхвата. Вот это дуб!

— Сколько же ему лет?

— Сто пятьдесят. Не меньше.

— И откуда он здесь такой взялся?

— Кто же тебе правду скажет,— полушутливо, полусерьезно пожал плечами Хвориков.— Здесь вот пруд рядом.

Мы отправились дальше. И Борис Николаевич привел меня к месту совсем уж необыкновенному.

Что за удивительные деревья? Ствол как у каркаса — кора покрыта пупырышками, будто застывшими шариками стекающего откуда-то сверху стеарина. Но что это за иголки, свисающие с ветвей? Откуда этот нелепый маскарад? И вдруг сверху донесся какой-то неясный приглушенный шум, будто кто-то тяжело вздохнул. Я задрал голову.

В мутном небе покачивались кроны сосен. Склон круто уходил вверх, каркас рос у его подножия, сосны расположились чуть выше, поэтому я их сначала и не заметил. Стволы были могучие и прямые, кое-где поблескивали слезинки смолы. Я уже был знаком с сосновыми насаждениями в лесничестве. Особого впечатления они на меня не произвели: обычные двух-семилетние посадки, в рост человеческий.

А здесь высились отменные бронзовостволые красавицы. Вот теперь я наконец понял, почему поселочек в центре лесничества называется Сосновкой.

Все же, несмотря на мажорный шелест крон, я не удержался от вопроса:

— Как обстоит дело с посадкой сосны в районе?

— Тут и в лесничестве пришлось в свое время с ней много повозиться. С 1927 по 1937 год погибло больше половины насаждений сосны. Высаживали ее на «лбах» без тщательной обработки почвы, правильного ухода.

Уже после войны на юге возле села Садового мы посадили гектаров двенадцать сосны крымской. Тоже почти вся погибла. Там пески, нужно сначала шелюгу сажать, чтобы их закрепить, а потом уже другие породы. Тогда у нас для всей этой сложной работы ни техники, ни рабочих рук не хватало.

А вообще сосна крымская — одна из самых перспективных пород нашего края. Ее мы сажали на склонах, обсаживали берега реки, в этом году высадили три гектара лесных полос из сосны крымской. Сосна играет свою защитную роль круглый год, этим и хороша эта порода именно для лесополос.

— Идем,— сказал Хвориков,— свожу еще в одно место, и на этом, пожалуй, закончим.

Сказал так, как, наверное, часто обращался к коллегам во время очередного обхода лесничества. В лесу быстро привыкаешь и сходишься с людьми. Мы взобрались на небольшой холмик-курганчик, сплошь обсаженный туей. Лишь вершинка была плешивой. С нее открывался вид на все лесничество. Лес стоял молчаливый, в зыбкой серой пелене. Не то заползал в распадки туман, не то тянуло от поселка дымом. Над деревьями промелькнула черная птица. Я поневоле.прислушался: казалось, вот-вот где-то хрустнет ветка.

Мне захотелось остаться в лесу подольше. В лесу, над которым день и ночь висит хрупкая тишина, где крымские сосны роняют бесшумно длинные иглы на голые ветки каркаса.

Мы стали спускаться с холма. Хвориков зачем-то снял фуражку и ладонью пригладил взъерошенные волосы. «Чудак»,— подумал я. Но вскоре все объяснилось. Мы вышли к небольшому кладбищу. Гледичия и клены теснились у самых могил.

— Тут все наши лесные люди лежат. Моя дочь тоже тут,— сказал Хвориков, теребя за спиной фуражку.

Мы обошли могилы... Азбукина... Куксова... Тржицинский... Я.разбирал фамилии на табличках и вспоминал, сколько за свою жизнь посадил деревьев. Одно, кажется, в детстве во дворе, парочку в школе, где-то вроде еще лунку помогал рыть... Эти люди посадили и вырастили лес...

В. СУПРУНЕНКО