Юный Натуралист 1984-06, страница 26
i I БРема ГНЕЗДОВЬЯ ШИЛОХВОСТИ Вороны парами и в одиночку, как самолеты на бреющем полете, высматривая что-то, пересекали пойму вдоль и поперек. Вдруг одна из них сделала вираж и, опустив ноги, как коршун, нападающий на жертву, спикировала на землю. За ней приземлилась вторая и тоже поспешила к той же кочке. И так несколько раз. Утка не выдержала такого натиска, снялась с кочки, пытаясь ущипнуть обидчицу. На какое-то мгновение кладка оказалась незащищенной. Одна из ворон мигом воспользовалась этим, схватила клювом яйцо и пыталась улететь, утка ринулась за нею, но тут вторая успела схватить другое яйцо, и обе они устремились в ближайшие кусты. Через некоторое время вороны опять летели над поймой и опять тащили по яйцу, а вскоре и вся кладка оказалась в вороньей столовой. Утка, после того как ее гнездо было рассекречено воронами, улетела. Подумалось: а успеет ли эта утка сделать второе гнездо в более безопасном месте и сумеет ли вырастить птенцов, способных преодолеть далекий путь на зимовку? Ведь в северной лесотундре и тундре за Полярным кругом мне приходилось осенью наблюдать, как поздние выводки гибли от ранних заморозков... Весна на европейском Севере в том году наступила рано. К концу мая большинство водоемов освободилось ото льда и почти всюду растаял снег. Прилетели утки и вороны. Однако к кладкам те и другие не приступали. Виною тому была, видимо, холодная погода. Днем четыре градуса тепла, а к вечеру подмораживало. Главное, отрицательная температура была на почве. Солнце светило почти круглые сутки, но не грело. Именно тогда я понял смысл слов — «светит, да не греет». Наш отряд всего из четырех человек, вклю чая и проводника, плыл на легкой моторной лодке, оснащенной всем необходимым для длительной экспедиции по безлюдным местам. Правда, скорость лодки небольшая, всего 10—12 километров в час, но зато шла она почти бесшумно. В лодке же мы и готовили пищу, и спали. Кстати, попав в зону полярного дня, мы первые трое суток почти забыли про сон, стремясь как можно больше увидеть. С каждым днем с юга подлетало все больше и больше уток. Преобладали шилохвости. Мы, видимо, попали в зону массового гнездования этого вида. Утки разбились на пары или держались небольшими табунками, по 5—7 птиц в каждом. Они уже приготовились к гнездованию, но почему-то медлили. Вероятно, их сдерживало очередное похолодание. Наконец в первых числах июня потеплело. Температура на почве даже в ночные часы достигала четырех градусов тепла. Птицы, как по сигналу, приступили к постройке гнезд. Выбрав сухое возвышенное место, мы остановились и начали вести наблюдения. Перед нами раскинулась широкая протока с заболоченными берегами. Множество кочек и полеглая прошлогодняя трава, через которую уже побивалась молодая осока, как магнит привлекали уток. Шилохвости над этой поймой летали, садились на кочки — единственно сухие островки болотистого берега, а потом поднимались в воздух, селезни дрались или по двое гонялись за уточками. Нам долго было невдомек, что именно в этой ничем не примечательной пойме будут гнездиться утки. А помогли найти этот гнездовой участок вороны. Наблюдая за поймой и протокой, мы обратили внимание, что уж очень много над нею кружит ворон. Через 10 дней мы вновь остановились у той |
