Юный Натуралист 1984-07, страница 45

43

АРОМАТ СЕНА

Когда мы подошли к деревушке, уже стемнело. Небо заткано было дымчатыми облаками. Меж ними, в голубых проемах, порой поблескивал серп луны да загадочно мигали искорки далеких звезд. А на земле сгустились тени, залегла глухая тишина. Среди потемневшей зелени деревьев серыми силуэтами выглядывали дома. Ни живой души на улице, ни одного огонька в окнах. Даже деревенские собаки угомонились, и редко какая лениво отзывалась спросонок на наши шаги и тут же смолкала. Только поскрипывал однозвучно за околицей где-то в лугах коростель: «Крэк, крэк-крэк...»

Павел Максимович, редактор районной газеты, потоптался у калитки дома бригадира, озабоченно оглядываясь по сторонам. Было неудобно напрашиваться в такой поздний час на ночлег.

— Давай заночуем на сеновале,— сказал он, кивнув в сторону бревенчатого сарайчика под островерхой крышей.

— С удовольствием!— согласился я.

Павел Максимович отодвинул деревянную

щеколду. Тесовая дверь, тягуче скрипнув, отворилась. В лицо пахнуло ласковым теплом и чудным ароматом. Перешагнув порожек, мы наткнулись на вороха сухого, еще не слежавшегося сена. Забрались повыше и удобно улеглись словно на мягкой перине.

В невзрачном сараюшке было уютно. Упоительный сенной запах витал всюду. Сеном пахли стены, крыша, его духовитой свежестью пропиталась наша одежда. Он навевал приятное успокоение. Спать не хотелось. Живым видением воскресала в памяти звонкая сенокосная пора. В лучистом блеске знойный день. На цветастом лугу с густым разнотравьем пестрые группы людей, громкий говор, смех. Трудная работа, а как развеселый праздник. Над лугами веет благоуханием, которое ни с чем не сравнишь. Аромат сена тоньше, нежнее, устойчивее самых изысканных духов, придуманных человеком. Он веселит, ласкает бодрящей свежестью. В траве трещат кузнечики. Ведут свой песенный узор, словно на швейной машинке гонят строчку за строчкой, как заводные. Одни затихают, тот же мотив подхватывают другие, и он неумолчно звенит в солнечной тишине, сладостном аромате трав и цветов, полегших рыхлыми валками, вянущих на жарком солнце.

— А знаешь ли, откуда такой волнующий аромат?— полюбопытствовал вдруг Павел Максимович.

— От сена, конечно...

Он усмехнулся, шумно, с наслаждением вздохнул.

— Думаешь, сено пахнет от луговых цветов, ярких трав. Это не совсем верно...

Бывший колхозный агроном, Павел Максимович любил поговорить о вещах, к которым мы, горожане, бываем порой малолюбопытны.

В ту ночь я узнал от него о душистом колоске, душице-чудеснице, о том, что сено пахнет не само по себе, а перенимает неиссякаемый запах этой травки.

Скошенные травы, увядая на солнце, теряют луговой аромат. Большинство цветов — колокольчики, лютики, васильки и многие другие — вовсе- не пахнут. Есть у душицы соперники — желтый донник, клевер. Но тон всему задает именно она. Стойкий, волшебный ее аромат заглушает дурной запашок одних трав, отбивает терпкость и горечь других. Она украшает, облагораживает собой все сено. Чем больше ее в сене, тем духовитее оно, лучше сохраняется, обретает особый аппетитный вкус, отпугивает вредных грызунов и насекомых.

Колосок — невысокая травка, тоненькая узловатая соломинка с метельчатым желтоватым колоском. Ее не сразу и заметишь среди ярких луговых цветов. Она духовита лишь в сене, когда хорошенько провянет, подсохнет на солнце. Ее колосок и стебель богаты пахучим веществом — кумарином. Растет она кустиками по два-три стебелька почти на всяком хорошем лугу, на лесных полянах и прогалинах. Не любит только сырых мест, поэтому сено с болотистых лугов не бывает душистым.

Душица, пахучий колосок, благовонная травка — так называют ее. А смысл один — полезная и добрая. О ней говорят еще: «Живет, не старится, жизнью славится...» Наверное, потому, что всю зиму она бережет живой аромат сена, летнего луга, солнца.

ГОЛУБИКА

Сумрачный ельник с непролазными завалами бурелома и валежника, мшистыми кочками остался позади. Мы вышли в просторный светлый сосновый бор. Деревья не теснились тут одно к другому своими шершавыми боками, не сплетались разлохмаченными ветками. Они стояли свободно и величаво, словно колонны, литые из бронзы. Прямые, без сучка и задоринки, стволы уходили высоко в небо, прикрыв свои макушки кудрявыми шапками шелковистой хвои. Сквозь просветы и подвижную вязь ветвей просвечивался неяркий осенний свет, рассыпая по земле затейливые узоры из синих теней и солнечных бликов.

Между соснами густо разрослись какие-то курчавые кустики, словно кошмой устилавшие мшистую почву. Их упругие веточки с округлыми глянцевитыми листьями были обильно унизаны темно-голубыми ягодами с сизоватым налетом. Казалось, над ними клубилась се-