Юный Натуралист 1984-12, страница 40

40

регает голодный хищник. Мир в эти минуты показался мне несправедливым.

Через полчаса самочка выскочила из своего укрытия. Она вспрыгнула на валун и оглянулась. Там только что появившийся на свет ту-ренок пытался встать на ножки и не мог — они были еще слабенькие.

Он падал, тыкаясь головенкой в щебень. Его мокрая мордочка искала и не находила материнскую любовь и заботу.

Туриха замерла в растерянности, не подходя к малышу, но и не уходя прочь.

«Только не сейчас, только не сейчас»,— повторял я про себя как заклинание, боясь и ожидая взлета орла.

Не подготовленные к материнству юные самки с трудом воспринимают первенца. Моя туриха была из них. Она еще не почувствовала любви к своему детенышу, не принюхалась к его неповторимо родному запаху. Если бы орел напал на туренка сейчас, я бы ничем не мог помочь. Стоило мне выстрелить в орла, как перепуганная мать молниеносно скрылась бы и не вернулась больше. Инстинкт страха в ней пока сильнее. Только облизав малыша, только покормив его хоть раз, осознает юная туриха свое материнство.

В то время как я думал об этом, не зная, что предпринять, туриха спрыгнула с валуна. Она сделала несколько робких шажков к новорожденному, и я увидел, как ноздри ее раздулись, вобрав острый запах детеныша. Он же, словно подбодренный материнским приближением, казалось, совладал с непослушными ножками. Приподнялся, но шагнуть не смог, упав к ногам матери.

Туриха вытянула шею, теплая волна тревожащего запаха вошла в трепещущие ноздри.

Я перевел дыхание — мать лизнула еще не почерневший нос малыша.

Наверное, это прикосновение было самым главным, потому что робкая настороженность турихи тут же сменилась нежной заботливостью.

Мать облизывала своего первенца, а туре-нок тыкал и тыкал свой нос то в ноги, то в живот матери — он искал вымя. Когда малыш случайно дотронулся до одного из сосцов, туриха отскочила в сторону, скорее всего от боли. Но туренок снова приник к материнскому вымени, и туриха осталась на месте. Она лишь медленно подняла ногу, как бы облегчая боль.

Малыш же радостно крутил крохотным хвостиком, казалось, он благодарил мать за самое сладкое, первое в его жизни молоко.

Покормив детеныша, усталая туриха прилегла в тени под каменным выступом, а он, шатаясь и временами падая, смешно ковылял, обнюхивая землю и камни, вбирал в себя новый манящий мир и все дальше отходил от матери.

Я сомневался, что молодая туриха сумеет уберечь своего первенца, и достал из двустволки патроны с картечью. Вместо них ружье было заряжено дробью.

Орел, словно не замечая ни матери, ни ее беспомощного туренка, плавно снялся с места, поднялся высоко в небо и, паря, полетел в сторону реки. Скоро он скрылся за скалами позади нас.

Вытащив из магазина ружья патроны и негодуя на собственную подозрительность, чуть не толкнувшую меня выстрелить в орла, я прилег, любуясь грациозной неуклюжестью новорожденного.

Однако мир и спокойствие недолго царили под выступом моей скалы. Внезапно я услышал шум. Метрах в десяти мимо скалы, вниз, прямо на туренка, падал тот же самый орел.

Я понял, что прийти на помощь малышу мне не успеть, и уже представил, как туренок становится добычей мощных когтистых лап, но тут вмешалась туриха. В один молниеносный прыжок она очутилась рядом с детенышем, поднялась на задних ногах и приняла падавшего орла на рога. Хищник, несколько раз хлопнув по ее голове крыльями, взмыл в небо. Мне показалось, что он нисколько не был обескуражен готовностью матери к отпору.

Напуганный туренок перекувырнулся, но тут же вскочил и прижался к массивному серому валуну. Страх не прошел даром — малыш стоял на хрупких ножках крепко.

Вновь и вновь набрасывался орел на малыша, и каждый раз туриха поднимала навстречу ему гордую голову с короткими рогами.

Тогда орел, видимо, решив, что добыча ему не под силу, в последний раз взмыл в небо и исчез.

А когда опасность миновала, малыш, все еще часто дыша, прижимался к влажному боку матери.

Не спеша направились они в сторону заросших сочной травой склонов, юная мать и туренок, чудом оставшийся в живых.

БЕЗУХИЙ

Целую неделю наводили грусть нудные дожди, но вот ночью небо очистилось, словно кто-то метлой вымел и тучи и туман.

Так установилась долгожданная охотничья осень.

Откуда-то высыпали птицы — суетящаяся крикливая мелочь. Над ней вспарил на широ ких крыльях орел. С земли его полет неуловим, он как бы повис в воздухе, но опусти глаза и увидишь, как стремительно движется тень распластанных крыльев между каменных глыб.

Заметив орла, мелкота цепенеет от страха. ■ Горные куропатки-кеклики смолкают и бросаются в колючки шиповника, как камни в воду.

Разочарованный орел пролетает над краснеющими ягодами кустами, но я вижу, что он заметил кого-то, шевельнувшегося в траве. Орел взмывает над зеленой ложбиной и летит вверх по ущелью.