Юный Натуралист 1985-07, страница 29

27

которое бывает в самом начале похода, все же ни сама по себе работа, ни эта нервность не закрыли и не смутили странного чувства: мир вокруг затих, по-весеннему похолодел. И все же ночь показалась необъяснимо теплой и светлой — взошла и сияла большая чистая луна, и черное глубокое сельское небо светилось множеством звезд, как бы тихо шелестящих.

Ночью я внезапно проснулся, услышав ветер, вышел из палатки и увидел все то же живое небо, не закрытое от края до края ни единым ночным призрачным облаком, и только луна, будто снесенная влево крепким ветром, приблизилась к земле, готовясь утром побледнеть и сойти за земной край. Шумели сосны, наклонясь над бегущими быстрыми водами речки. Посередине ее одна-единственная большая, в несколько метров, и странно белая, плыла льдина, быстро скрываясь за ближним поворотом, за чернотой обтаявшего лесного мыска. И я подумал о пути этой льдины: как она будет спешить, истаивая, сначала в Пахру, а потом в Москву-реку, а потом, разойдясь в воде, смешавшись с полевыми ручьями, с овражными потоками, вода ее пойдет дальше и дальше и в конце концов будет принесена таким же крепким ветром, как этот, поднявшийся ночью, на окрестные поля в дождевом облаке — и прольется на землю, пронизанную и пропитанную корнями трав. И так замкнется еще один круг жизни, чтобы все повторилось и повторилось, как повторялось миллионы раз на земле.

Ночью на берегу сон оставил меня. Я долго думал об этой ближней земле — о берегах, о лесах, о лежавших окрест на сотни километров в ночной тиши полях.

И мне хотелось получше узнать эту землю, может быть, самую необыкновенную из всех земель государства...

После этого я стал читать книги про Москву и Московскую область. Таких книг чрезвычайно много. Нет возможности прочитать их, скажем, за два месяца. То, что я узнавал постепенно, было как будто знакомо и известно мне. Это потому, что знание о московской земле мы получаем с малых лет, со страниц школьных учебников, а потом по мере возраста прибавляется все время что-то новое — то из телевидения, то опять же из книг, из кино и газет.

«Князь Юрий взыде на гору и обозре

очима своимо семо и овамо (туда и сюда), по обе стороны Москвы-реки и за Не-глинною, возлюбил села оные и повеле вскоре сделати град мал, древян». Это 1147 год. Князь «возлюбил села оные» не с такой эпической простотой, как повествует летопись. Возлюбить это место было исторически необходимо. Это была пограничная крепость, почти век потом не выделявшаяся ничем из других городов Владимиро-Суздальского княжества.

«Кто думал-гадал, что Москве царством быти, и кто же знал, что Москве государством слыти?» Надо полагать, что и думали и гадали — теперь не скажешь, что Москва случайна. Посмотреть на карту— и сомнений нет—для столицы не сыскать лучшего, удобнейшего места. Тут любой аспект пригоден —хоть географический, хоть экономический, хоть политический. Московская область, можно так сказать, самая русская — она в центре исторических русских пределов и земель.

«Самая русская» она и еще по одному важнейшему признаку — область, как и столица, территория чрезвычайно трудолюбивая, трудонасыщенная, экономически мощная. И здесь естественные и сильно развитые исторические корни: Москва влекла к себе людей, концентрировала с самых ранних пор интеллектуальный актив государства, неленивых мастеровых, отформировавшийся по княжествам политический костяк, купеческое сословие. В силу людского притока не могло прийти в застой сельское хозяйство: потом, угнетением, неимоверным трудом — а все же колосились нивы, зеленели огороды, и садовое московское яблоко не переводилось.

Это ранние времена. Ближние же, документально обозримые — на виду: и Москва, и Московская область развивались в соответствии с крупнейшими и важнейшими историческими закономерностями. Столица росла, богатела, про-мышленно развивалась, и, соответственно, окрестная земля, позднее губерния, также развивались — стремительно, могуче.

При Советской власти Москвой и областью пройден колоссальный путь. Полных аналогов такого движения и роста, видимо, нет в мировой практике. Не пытаясь объять необъятного, скажем только, что основополагающий признак и принцип этого этапа — плановость развития и, конечно, устремленность его к