Юный Натуралист 1985-08, страница 47

стежь окна. В комнату ворвался вольный майский дух. Чибис встрепенулся. Сел на подоконник, огладил каждое перышко, осмотрелся по сторонам и полетел. Сперва он низко шел над сараями, над домами, над березовой рощей, а затем стал набирать высоту.

Я вышел за ограду, долго стоял на пригорке и провожал птицу печальным взглядом до тех пор, пока она не исчезла. Нелегко мне было расставаться с чибисом. А когда я вернулся в дом, у порога, свернувшись калачиком, лежал Руслан. Он растерянно и вопросительно поглядывал на меня, будто спрашивал о своем крылатом друге. Я не выдержал этого взгляда собаки и махнул рукой вдаль: «Улетел наш Тишка!» Но пес впервые не поверил мне. Он жалобно тявкнул, понуро опустил голову и забрался в дальний угол сеней, где прежде обитал чибис.

Руслан не выходил оттуда до позднего вечера, ждал: когда же вернется его крылатый друг?!

И теперь долгими светлыми летними вечерами, когда я с собакой брожу по лугам, опушкам и лесным просекам и где-нибудь на дальнем сыром кочкарнике послышится застенчивое и робкое «чьи вы, чьи вы», Руслан вздрагивает, замирает, слегка наклонив голову, и долго слушает.

ЦВЕТЫ НЯ СНЕГУ

Снег начался с утра и шел до вечера: шел то гуще, то реже. С каждым часом все светлее, все белее в саду. Все наряднее сосна у дороги. Любо смотреть на тихое падение снега. Да и что может быть краше падающего с небес сне

га! Выйдешь на крыльцо — глаз не отвести от бескрайнего снежного движения.

Натаскав из сарая сухих дров для печки, я встал на лыжи и побежал к другу 3 село Дарьино. Проселочная дорога вела полем, петляла через увал. Там, где кончалось поле, увидел издали кусты репейника.

Темные, сухие, невзрачные, они всегда казались мне сиротливыми и жалкими среди ослепительной белизны снега. А теперь, приближаясь к кустам, я поразился: сухой репейник внезапно расцвел и полыхал то красным, то желтым, то коричневым цветом.

«Проказы матушки-зимы!» — решил я и взмахнул палкой. В тот же миг «цветы» на репейнике осыпались. Лепестки их встрепенулись и... полетели. Увал наполнили звонкие, переливчатые трели. Пела стайка крылатых «зимних цветов» — щеглов. Я залюбовался птицей, одиноко усевшейся на тонкую лозинку орешника.

Щегол был грациозен, ярок. У клюва — алая лента в полголовы. Щеки белые. Грудь светлая с коричневым узором. Спинка темно-коричневая. Хвост черный, точеный. «Недаром,— подумал я,— нарядно одетого человека щеголем называют».

БЕЛОБОКИ

Трудно представить себе русскую зиму без точеных красавиц сорок. Когда едешь на электричке из Москвы в Загорск, в окне вагона то и дело мелькают на заборах, на одиноких березах, на кучах щебня, на досках стайки черно-белых птиц. Неспроста сороку величают «белобока»: по бокам на крыльях у нее бе