Юный Натуралист 1985-10, страница 17

15

что-то крикнул по-туркменски. Мешок уплыл наверх. Колодезник стал подтесывать стенки. Когда мешок вернулся, он снова стал копать. Так продолжалось час-другой. Наконец он смахнул со лба капельки пота.

— Хватит!

— Почему? — удивился я. На тридцатиметровой колодезной глубине было свежо и прохладно. Что заставило мастера прекратить работу?

Сапар ответил не сразу. Его узкое смуглое лицо было строгим и непроницаемым.

— Как возьмешь, так и получишь,— медленно, словно процеживая слова, проговорил он.— Воду нужно брать осторожно, бережно. Глубже копнешь, и стенки могут не выдержать, осыпаться. Семьдесят сантиметров вполне достаточно. Сейчас вобьем гвозди в стенку, оплетем их сеткой, и можно приступать к облицовке.

Труден и долог путь к подземной воде в пустынях. «Сувтапанаджи», «усса-куи» — так уважительно называли в Средней Азии мастеров пустынных колодцев. Для успешного рытья колодца нужны смекалка, трезвый расчет, опыт, интуиция, терпение и немного везения.

Как по кустикам песчаной травы се-лиля, составу песков, наклону такыра найти подземную линзу воды, определить ее размеры? Из чего сделать обшивку колодца, чтобы она не гнила и не портилась? Как сплести фильтр? Об этом знали немногие, и для непосвященных искусство колодезников казалось таинственным и непостижимым.

В Каракумах и Кызылкуме около двадцати тысяч колодцев. Особенно поражают воображение путника сверхглубокие колодезные шахты.

В Средней Азии недаром называют минарет колодцем, вывернутым наизнанку. Впрочем, даже высота самых высоких минаретов кажется карликовой по сравнению с глубиной некоторых пустынных колодцев. В Юго-Восточных Каракумах есть колодец, глубина которого достигает 270 метров. Долгие месяцы, а то и годы работы требовались, чтобы дойти до воды.

Не меньше опыта и терпения требуется от мастера, чтобы вырыть под землей горизонтальный водовод — кяриз. С этим подземным сооружением меня познакомил Дурды Хиллиев — мастер-кя-

ризник из туркменского колхоза «Зах-мет». Под землей в тесной галерее Дурды чувствует себя как рыба в воде. Движения его точны и плавны. Привычно уперев локоть в бок, мастер держит впереди себя светильник. Пламя лохматится, его отблески всплескивают на темном лице. Мне так и не удается развернуться в узком, высотой в полтора метра, проходе. Мелким шажком пячусь назад.

Вода упругими толчками бьет в бедра, течение становится порывистым и хлестким. Наверное, в том месте, где мы остановились, случился обвал, и глинистая порода сузила проход. Чувствую: еще немного — не выдержу и сяду на дно, чтобы распрямить затекшие ноги. Дурды подбадривает меня:

— Еще немного, сейчас до развилки дойдем — там передохнем.

Когда-то на территории древнего Парфянского государства с шумной и пестрой столицей Нисой жил отважный и смекалистый мастеровой люд. Кому пришла в голову мысль доставить подземным путем воду рыхлых предгорий в опаленные зноем черных песков города и аулы? Кто руководил строительством подземных водоводов? Имя мастера неизвестно, но древние летописцы утверждают, что первые кяризы были сооружены именно здесь, в семидесяти километрах к западу от Ашхабада.

Скапливаясь в пористых породах предгорий, вода не в состоянии просочиться через глинистую почву более низменных участков и оросить плантации хлопчатника. Мастера-кяризники, искусно и точно определяя места закладки и направление водоводов, роют глубоко под землей трех-четырехкилометровые тоннели, по которым самотеком бежит вода. Через определенные промежутки наверх выведены колодцы-диканы.

Колодцы в аулах — источники питьевой воды. В некоторых местах района пробурены скважины, но бахарденцы отдают предпочтение воде кяризов. Зеленый чай, заваренный на кяризной воде, самый вкусный. Суп-шурпа, приготовленный на воде из кяризов,— пальчики оближешь. А на поле, которое орошается водой из подземной ирригационной системы, ни одна камышинка не вырастет, ни один сорняк не пробьется. Так утверждают аксакалы колхоза «Захмет». С их мнением согласны и специалисты.