Юный Натуралист 1985-12, страница 29
28 перекрыл следы, спас их от выветривания. Так, по счастью, и случилось: начались пыльные бури, следы засыпало толстым слоем песка. Затем наступила трансгрессия — вновь пришло море. Но его наступление было спокойным, да и к тому времени следы были надежно укрыты и очень прочно затвердели. Почему мы так уверенно говорим, что тут было море? Да вот, посмотрите, на обнажении каменного пласта характерный рельеф — волновая рябь. К тому же в образцах породы то и дело попадаются останки двустворчатых морских организмов. Вот и вся история. Да еще за сто миллионов лет горообразовательные процессы повернули эту плиту так, что трудно даже представить себе, что когда-то тут был морской пляж. Можно поблагодарить природу за такой подарок: она не только сохранила следы, но и повернула их так, чтобы нам было удобнее их изучать... — Работа, которой занимаются ребята, имеет далеко не учебное значение,— рассказывает В. П. Новиков.— Дело в том, что ни один, даже самый полный скелет динозавра не дает представления об образе его жизни, о среде обитания. А благодаря следам мы можем не только узнать, было животное сильным или слабым, хищным или травоядным, плавающим или летающим — в следах зафиксированы даже особенности его походки, способность к неожиданному маневру. Наконец, сопоставляя различные типы следов в одном местонахождении, можно говорить о естественных сообществах динозавров и об их разделении на враждующие или, наоборот, близкие по «духу» колонии. Недаром возникла целая отрасль палеонтологической науки — палеоихнология, изучающая древних животных исключительно по их следам. Но и это еще не все. Ведь следы динозавров остаются там, где они действительно обитали. Значит, прогулки динозавров оказывают существенную помощь и палеографам: им приходится наносить на карту ландшафты давно прошедших геологических эпох, а также контуры исчезнувших водоемов... Пока ребята во главе с Валерием Петровичем работают на нашей стороне ущелья, другая половина экспедиции, руководимая помощником Новикова, бывшим его кружковцем, а ныне сотруд ником Института геологии Вадимом Суп-рычевым, трудится непосредственно на следах. Двое ребят, пользуясь скалолаз-ным снаряжением, взбираются на стену и начинают калькировать следы. Другие с геологическими молотками в руках заняты поисками образцов пород, содержащих проявления меловой фауны,— так объяснили мне кружковцы. — Игорь! — негромко говорит Валерий Петрович.— Не работай без страховки! — Не буду, Валерий Петрович,— отвечает Игорь Скрипай, кажущийся отсюда не более муравья. Вот это акустика! Две высоких отвесных скалы стоят почти параллельно друг другу, образуя узкий горный «переулок» — поэтому каждый звук усиливается в десятки раз, и можно переговариваться, даже находясь на противоположных сторонах ущелья. — Белемнит! Белемнит!..— слышится с той стороны. — Это очень редкое ископаемое,— говорит Новиков.— Думаю, ребята путают. Сейчас пойдем посмотрим... По дороге мы наткнулись на скорпиона. Кого только не встречали мы на своем пути в горных путешествиях: скорпионов, сколопендр, змей, разнообразные колючие и ядовитые растения... И ни разу я не видел, чтобы юные геологи причинили природе хотя бы малейший ущерб. Такое отношение к природе в кружке Новикова — закон. ...В последний раз оглядываюсь на скалу со следами динозавров. Один из них явно был двуногим — ребята сказали мне, что скорее всего это следы шестиметрового зубастого тиранозавра. Он словно еще где-то здесь... Он не мог уйти далеко. Нашелся пласт породы, в котором встретились два динозавра, в реальности, может быть, отделенные друг от друга тысячелетиями. Нашелся пласт времени, в котором они встретились со мной — жителем глубокого кайнозоя. Нашелся пласт науки, где встретились несколько разных отраслей знаний, объединенных безграничной любовью юных таджикских геологов и их руководителей к родному краю. М. САЛОП Фото автора Рис. В. Перльштейна |
