Юный Натуралист 1986-11, страница 9

«Кызылагач» означает «красное дерево». Так называют в Азербайджане ольху, которая, как известно, на срезе быстро краснеет. Так же называют заповедник на юго-западном берегу Каспийского моря, неподалеку от одного из древнейших городов Закавказья — Ленкорани.

Ленкоранская низменность — это субтропики. Лето здесь жаркое и влажное, а зима теплая и бесснежная. А если снег и выпадет, то быстро стаивает. Огромный залив обычно не замерзает. Поэтому очень давно, с незапамятных времен, многие водяные и болотные перелетные птицы избрали его местом своей зимовки. Сотни тысяч уток и гусей, куликов, цапель, лысух и многих других птиц находят здесь приют на то время, когда на их родине, в местах гнездовий, трещат морозы и метет пурга.

Но не только теплый субтропический климат манит сюда птиц: залив очень богат кормом. Его глубина не превышает двух метров, у берегов он густо зарос тростником, где можно укрыться от глаз хищников и непогоды, а обширные отмели изобилуют разнообразной растительной и животной пищей. Редкостно благоприятные условия для птичьей зимовки!

Птиц, густо скапливающихся зимой на заливе, нужно, конечно, охранять. В 1929 году на территории Азербайджана был создан Кызылагачский заповедник имени С. М. Кирова. Одна из самых массовых зимовок птиц на Каспии стала неприкосновенна.

Но над заливом нависла другая беда: Каспий стал мелеть. Из плоского Кызы-лагача стала уходить вода, стали обсыхать тростники. Пришлось отделить Малый залив и накапливать воду впадающих в него речек, подвести воду из реки Куры, чтобы пополнять, когда нужно, Большой залив.

А начиная с 1978 года уровень Каспия начал снова повышаться. Ученые пока не выяснили точно, почему это происходит, но примерно на 10 сантиметров ежегодно вода прибывает. Угроза обмеления Кызылагача миновала. Как теперь дела на птичьей зимовке, как чувствуют себя ее обитатели?

И вот мы с фотокорреспондентом Виктором Усковым в заповеднике. Еще вчера на московском бессонном аэродроме, тревожно светившемся ночными

МОЯ РОДИНА-

огнями, ледяной ветер жег лицо, шуршала поземка, а сегодня — ласковое солнышко, теплынь, цветут хризантемы и астры, вдоль железной дороги стоят густо осыпанные ядрами своих несъедобных плодов деревья маклюры, из-за оград палисадников торчит высокая, в полтора-два человеческих роста, широколистная клещевина, из семян которой делают всем известное касторовое масло ...

Прямо над поселком, выстроившись цепочкой, неторопливо летят огромные белые пеликаны. Удивительные, никогда не виданные на воле птицы! Они направились, нам сказали, на Большой залив.

На следующий день Акиф Гасанов, «заведующий Большим заливом», познакомил нас со своими угодьями. Сильный подвесной мотор вынес легкую казанку на простор залива. Мы оказались в царстве птиц. Ближе и дальше, будто маковые зерна по зеркалу, по всему заливу рассеяны птичьи стаи. Как фрегаты в полном парусном вооружении, высятся на воде пеликаны бабуры. Над дальней полоской тростников, словно мошкара в канун погожего дня, висят-толкутся облачком утки. Кормятся, ныряют лысухи и бакланы. Сотни, тысячи птиц...

Лодка легко скользит по зеленовато-бирюзовой глади залива. Акиф мастерски ведет казанку. Он держит курс на противоположный берег, к дальнему кордону на Куркосе. Мы нагоняем стаю взлетающих лысух. Прежде чем подняться, они долго бегут, молотят ногами по воде. Совсем близко видны их остроносые, с белой нашлепкой-лысинкой на лбу головы, их черные, как у грача, перья. Можно снимать почти в упор! И Виктор щелкает, щелкает кадр за кадром. Акиф показывает рукой куда-то в сторону, отворачивает лодку. Фламинго!

В бинокль я вижу их длинные красные ноги, массивные, будто надломленные, клювы, грациозно изогнутые шеи. Высокие, почти в рост человека, птицы стоят на отмели перед желтыми тростниками плотной бело-розовой стеной. Трудно сказать, сколько их здесь: может быть,