Юный Натуралист 1986-12, страница 40
39 ЗАГАДОЧНАЯ ЛУНКА Такие письмена на снегу я еще не видел. Неподалеку от своей лыжни, проторенной на просеке, я заметил пару голубоватых лунок. Одна — неглубокая, а вторая — в полуметре от первой — раза в три просторнее и напоминала кувшин с отбитой горловиной. Стенки его слегка покрылись льдом, в одном месте, к ним пристыло пепельное пуховое перышко, а на дне серел помет с ясно различимыми хвоинками. Сомнений уже не было: ночные лунки глухаря! Первая — входная, а большая с пометом — выходная. Никогда не видел, как птицы зарываются в снег или выходят оттуда, и даже самих ночлежных лунок. Говорят, птицы камнем падают с деревьев в рыхлый снег и зарываются в нем с головой. Так ли? Поскольку в непосредственной близости от лунки деревья не росли, падать было не с чего. Конечно, перед ночлегом глухарь сидел на одной из ближайших сосен — надо было хорошенько осмотреться. А затем он, видимо, планировал на просеку, какое-то время еще раз осматривался и с ходу забуривался в снег. Вот глухарь резко нырнул в податливый снег. Зарыться в него с помощью ног, головы и крыльев нетрудно. По гладким краям входной лунки было видно, что снег раздвинут, лунка эта довольно мелкая, с выпирающим дном. Я полагал, что за вошедшим в снег глухарем останется если не тоннель, то очень рыхлый снег, но рука наткнулась на плотную структуру. Вход как бы затрамбован изнутри. Выходит, глухарь, подобно кроту, заполняет )а собой проходку снегом, и тот смерзается, образуя пробку. Хищник, найдя входную лунку, столкнется с досадным препятствием. Проходка глухаря под снегом не прямая, а изогнута буквой Г. Хищнику доставляет дополнительную трудность для атакующего прыжка. А сидит глухарь очень близко к поверхности снежного пласта — так ему легче дышать и в любой момент взлететь из-под снега. В спокойной обстановке глухари покидают ночное ложе по-разному. Одни взламывают снежную крышу и тут же взлетают, что видно по веерообразным росчеркам крыльев на снегу. А другие, выйдя из-под снега, отряхиваются, потягиваются или, разминаясь, важно прохаживаются туда-сюда. От одной из лунок четкие крестики следов вели к кусту шиповника, на котором горела ягодка... Каждая новая лунка была чем-то любопытна. Однажды вечером, после работы, я прошел на лыжах свой обычный путь по просеке, повернул назад и только теперь заметил в двадцати сантиметрах от лыжни очень странную лунку. Больно уж маленькая, и не понять, то ли входная, то ли выходная. Ско рее всего выходная, но где же вход? Ага, догадываюсь, ночью была метель и его занесло. Чтобы увериться в этом, надо лишь раскопать лунку и обнаружить помет. Присел, не спеша разгребаю снег... Вдруг — фы-р-р! — снег перед глазами взорвался, обдал лицо, и я, сев от неожиданности на лыжи, увидел, как прочь полетела рыжая тетерка! Она уже скрылась за стволами сосен, а я все оторопело сидел на снегу и счастливо улыбался: наконец-то увидел то, о чем мечтал. Ю.ЧЕРНОВ ПОГОНЯ Высокие густые ели и пихты смыкались кронами вплотную. Под пологом их каменные валуны и упавшие от старости деревья образуют труднопроходимый хаос. Сейчас все это засыпано обильным, недавно выпавшим снегом. На тайгу опустилась ночь. Мороз усиливался. Гулко, как выстрелы, потрескивали от мороза деревья. Выйдя из расщелины в россыпи камней, где он отдыхал днем, соболь, оставляя ровную строчку парных следов, прямым ходом поскакал вниз по склону сопки, на ключ. Выйдя в долину ключа, поросшую черной ольхой и различными ивами, он остановился, осмотрелся и короткими прыжками пошел берегом кл юча. Стоп! Тут опять остановка. Зверек к чему-то принюхивался. Теперь пошел тихо. След каждой лапы отдельно — по-кошачьи. Снег здесь был рыхлый, глубокий, но соболь расслабил на своих лапах пальцы и, как на снегоступах, легко и бесшумно двинулся по рыхлому снегу, оставляя широкие следы. Вот снова остановка. Прыжок! Впереди снег сильно помят, вокруг перья рябчика, а рядом — взрыхленные снежные бугорки и лунки от других взлетевших рябчиков. Здесь они ночевали. Наевшись ивовых и ольховых почек, отяжелевшие птицы прямо с дерева ныряли в рыхлый снег, который над ними осыпался. Тепло под снегом, и следов врагам не оставили. Но соболь их нашел. Вот он, покончив с рябчиком, слизал с лап приставшие перья, умыл свою лобастую мордочку и опять прыжками поскакал среди кустов. Остановился. Прислушался. И медлен-но-медленно пошел к большой березе, возвышавшейся среди густого ивняка и тополей. Ловко и бесшумно вскочил на березу, вытянувшись, улегся на толстом суку. Невдалеке жировал огромный беляк. Обгрызая мелкие веточки и кору ивняка, он кружил возле березы, то приближаясь к ней, то удаляясь. Но вот что-то насторожило его. Видимо, соболь, выбирая позу для прыжка, слегка царапнул когтем по суку. Заяц перестал грызть, сел на задние лапы и замер, прислу |
