Юный Натуралист 1987-03, страница 5

вотноводство Сулуколя и Приречного, Докучаевки и Боровского, Тарановки и Комсомольца... Это и хлеб, по выражению уважаемого Т. С. Мальцева, главная энергия человечества, который занял огромные пространства области.

Хлеб... За ним еще в 60-х годах прошлого века двинулись крестьяне, отпущенные «на волю без земли». Прослышав, что «открыты ворота» в далекую непаханую степь, тысячи безземельных, изголодавшихся крестьян нечерноземной России, Белоруссии, Украины оставляли насиженные места в поисках лучшей доли на новом месте.

Так обжился на этой земле и мой дед Емельян, приехавший сюда с Полтав-щины. И, видно, у него, как и у новоселов, пришедших сюда сто лет спустя, проскальзывали слова «у нас», в которые вкладывался совершенно иной смысл. «У нас на Украине вишня в цвету, как в снегу...» «Там у нас зимы теплые, мягкие, ласковые — не то, что здесь». Есть такая болезнь — тоска по родине, ностальгия. Конечно, болел ею мой предок. Не понравилась ему степь поначалу. То ветрено, то жарко, солью какой-то пахнет. А главное — пусто. Глазу не за что зацепиться. Все домой тянуло. Зиму кое-как продержался, за селом Новопокров-ка надел получил, стал крестьянствовать. Потом колхоз организовали, название ему хорошее дали — «Веселая нива». Сейчас он влился в совхоз «Ново-покровский». И зазвучало это самое «у нас» совсем по-другому. «У нас гусей пропасть. По осени все озера гогочут, прочищают горло». «По весне у нас степь цветет дружно, азартно, а воздух какой! Чистый лекарь». Прикипел дед к здешним местам душой. Прошла ностальгия. Неизвестно, как ее доктора лечат, но, думаю, через труд.

Ну а уж его сын Максим вырос, а мы, его дети, родились в здешних местах, и степи для нас были не второй, а первой родиной, мы уже не знали другой земли и другого неба, кроме земли и неба Кустаная. Довелось мне и учительствовать, и долго работать в комсомоле. Так что история борьбы за большой хлеб проходила на моих глазах.

Крестьяне-переселенцы освоили лишь малую толику земель. Не под силу им было поднять такие пространства. А тут навалились, что называется, всем миром и техникой, и слово «целина» приобрело

волнующее звучание, как звучат сегодня КамАЗ, БАМ, КАТЭК...

Весной 1954 года американская газета «Крисчен сайенс монитор» предрекала поражение. Специалисты, мол, относятся с недоверием к освоению «колоссальных новых сельскохозяйственных районов, открытых Советским Союзом в Центральной Азии и Южной Сибири» потому, в частности, что эти земли расположены в районе, где короткое лето, что «в диких условиях целины» человек не может существовать, что целина останется «непереваренным куском в желудке России».

Да, нелегко пришлось первым. Жили в палатках, начинали с первого колышка, не всегда по бездорожью можно было пробиться к людям с продовольствием, одеждой, необходимыми для строек материалами... Кто-то бежал, кто-то свернул на обочину от житейских сквозняков, но тысячи комсомольцев-новоселов выдержали трудности быта первой поры, стойко, терпеливо обживали эту совсем не ласковую землю.

Дело в том, что до недавнего времени к нашим степям был прикреплен роковой ярлык: район рискованного земледелия. Это означало: сеять-то сейте, а вот на жатву не рассчитывайте. То ли будет, то ли нет... У нас лишь на севере области черноземы, а к югу тянутся полупустыни. Здесь находится центр «повышенной континентальности». Влажные морские ветры сюда не доходят. Даже роса не выпадает в этих местах: слишком горяч и сух воздух. А в период заготовки кормов и уборки хлебов начинаются дожди. Как в пословице: «Не тогда, когда просят, а когда косят». Однако люди заставили и такую землю родить хлеб. До освоения целины наша область заготавливала 12 миллионов пудов хлеба, сейчас — в 20 раз больше. Недаром Ку-станай называют центром целины. Область располагает 6 миллионами гектаров пашни, 4 миллиона 200 тысяч гектаров из них занимают зерновые. Мы даем почти четвертую часть всего казахстанского хлеба.

Но поначалу и нам, коренным куста-найцам и целинникам, стабильность урожаев в зоне рискованного земледелия казалась труднодостижимой мечтой. И все же, осваивая трудные земли, мы верили в могущество человеческого разума. Если за словом «урожай» мрач-