Юный Натуралист 1987-06, страница 49

47

встречи. Я никогда не наблюдал у животных более трогательного союза. Волки в природе самые примерные семьянины. Волки не изменяют друг другу. Вместе кормят и обучают волчат.

Этой весною Лобан и Машка пятый раз ожидали детей. В конце апреля появились признаки скорого прибавления семейства. Располневшая Машка уже не стремилась к играм. Она бесцеремонно таскала супруга за холку, заставляя в загоне рыть логово. Лобан покорно исполнял все капризы подруги, рыл землю, отрыгивал для нее полупереваренное мясо.

Драма разыгралась вечером 20 апреля. Дрессировщик зашел навестить волков. Лобан, как обычно, потерся о ногу, подпрыгнул и лизнул щеку. Машка лежала в углу загона. Шубин нагнулся, чтобы вычесать возле сосков у волчицы линявшую прошлогоднюю шерсть. Он каждый год в это время помогал волчице приготовиться к родам. В этот раз волчица не проявила особого дружелюбия. Надо бы было остеречься. Но дрессировщик пожелал все обернуть в шутку, щелкнул волчицу по носу. Дальнейшее длилось секунд десять, не более. Волчица подпрыгнула и с рычанием вцепилась в руку. И тут же появился Лобан! Для волка, одним прыжком валившего лошадь, человек в эту минуту был существом слабым. Крики: «Лобан! Лобан!» — не помогли. Шубин позвал людей. Пока прибежали, пока открыли запор, Лобан уже отскочил...

В больнице мы обсуждали причину волчьего вероломства.

— Все объяснимо. Одно дело — привязанность к человеку. Другое дело — сила продолжения рода. Лобан услышал призыв волчицы. Защищать! Ничего выше этого долга у него не было. Я не имею зла на волков. Все правильно.

Георгий Георгиевич Шубин, выбравшись из больницы, вновь приступил к обычным своим делам. У Машки появилось потомство, и он сейчас же занялся волчатами. Мать и отца на съемках использовать было уже нельзя. Мы долго искали им место в зоологических парках. Но волки — звери не редкие, устроить их удалось лишь в захудалый зверинец, переезжавший из города в город.

Шубин однажды не удержался — поехал повидаться с Лобаном в Тулу. Об этой встрече он написал мне взволнованное письмо. «Узнал. И я почувствовал: очень волнуется. Но не поднялся, не выдал волнения. Только глядел пристально, как человек. Я пожалел, что не пристрелил его тогда сразу. Какая в зверинце жизнь! Клетка — не повернуться, толпа любопытных у прутьев. Тяжкая была встреча».

С потомством Машки и Лобана Шубин работал потом несколько лет. Рисковал, конечно, опять немало. Но не узнаешь своей судьбы. Таежный охотник, фронтовой разведчик и бесстрашный дрессировщик зверей умер тихо на больничной кровати от болезни, не подвластной пока врачам.