Юный Натуралист 1987-09, страница 47

панный, попугай был похож на гадкого утенка. «Ты что купил?! — смеялись над фокусником друзья,— Ни вида, ни голоса...» — «Смейтесь, смейтесь,— добродушно отшучивался фокусник.— Что-то вы скажете потом...» И каждый день занимался с птицей.

Гоша заговорил уже через несколько месяцев. Здоровался, утверждал, что он хороший, спрашивал: «Как тебя зовут?» Стал нарядной, красивой птицей. Перья на груди и спине обрели зеленоватый блеск. Шею охватывал красный воротник. С яркими красками «камзола» хорошо сочетался белый, массивный, загнутый книзу клюв.

И вместе с тем Гоша обнаружил несносный характер. Попугай постоянно капризничал. Когда дрессировщик брал его в руки, больно, до крови «кусал» пальцы крепким, легко раскалывающим лесные орехи клювом. Игорь Михайлович терпеливо сносил все причуды птицы, лаской и любовью старался заслужить ее расположение. Но Гоша проказничал и будто посмеивался над фокусником, назойливо приставая к нему с вопросом: «Как тебя зовут? Как тебя зовут?..»

Попугай склонял голову набок, рассматривал хозяина темно-коричневым, острым глазом и серьезно выговаривал: «Гоша хороший...»

Однажды на озере Балхаш Игорь Михайлович удил рыбу, отдыхая после концерта. Рядом на черном чемодане восседал Гоша. Внезапно что-то сильно испугало птицу — попугай с криком взмыл в воздух. Обернувшись, Горяченков увидел за камнем мордочку хорька.

Игорь Михайлович с замиранием сердца смотрел, как попугай все дальше удаляется от берега. Гоша не смог долго продержаться в воздухе и шлепнулся в озеро.

Горяченков прыгнул в воду. Холод огнем обжег все тело — стояла ранняя весна. Никогда, наверное, он так быстро не плавал. Подоспел к попугаю, когда тот начал тонуть. Выхватил его из ледяной купели и с трудом добрался до берега.

От пережитого попугай закатывал глаза, мелко дрожал. Игорь Михайлович по всем правилам медицины сделал ему массаж, искусственное дыхание. Тщательно вытер, завернул в теплую куртку, отнес в гостиницу и весь день отхаживал незадачливого беглеца.

После этого случая Гошу словно подменили. Стал он на удивление покладистым, ласковым и так привязался к Игорю Михайловичу, что ревниво охранял его, не подпускал даже родных, жену и дочь, выражая протест резким криком.

Как-то надо было срочно вылететь самолетом, чтобы дать концерт для воинов в отдаленном гарнизоне. В кассе билетов не оказалось, и Горяченков направился к начальнику аэропорта.

В просторной комнате сидели телефонистки, стюардессы, а за отдельным столом — черноусый мужчина в форменной фуражке с кокар-