Юный Натуралист 1990-11, страница 48

J6

Я решил немного понырять у берега. С маской и дыхательной трубкой на лице и с ластами на ногах я пошел в воду. Много всяких животных попадалось мне. Было немало медуз. Пульсируя, они плавали в толще воды, и иногда из озорства я подталкивал их пальцем.

Любопытные существа — медузы! Плывет себе такой небольшой колокольчик или зонтик с бахромой щупалец, и не просто плывет, а реактивным способом — выталкивая из себя воду. Такие пышные в воде, медузы становятся комочком слизи, если вытащить их на воздух. Щупальца медуз густо усажены особыми клетками. В них — крапивные нити. Стоит какому-нибудь рачку коснуться медузы, он тут же липнет к щупальцам, и в него вонзаются, обжигая ядом, крапивные кинжальчики. Рачок парализован; ну а дальше — дело ясное...

А как медузы рождаются и растут, знаете? Взрослая медуза совсем не похожа на медузу в «детстве». Из отложенного медузой яйца выходит личинка. Упав на дно, она прорастает в колонию, напоминающую причудливый кустик. От этой колонии со временем отрываются крохотные медузеныши, которые уплывают и вырастают во взрослых животных.

То погружаясь, то всплывая, чтобы глотнуть воздуха, я на глубине двух-трех метров попал в густые заросли морской травы зостеры. Зеленые лентовидные листья медленно и плавно колыхались в воде. И вот в этих-то зарослях я заметил небольшую, чуть больше пятикопеечной монеты, медузку; прозрачная, зеленовато-желтого цвета, она не плавала, а уютно устроилась на плоском зеленом листе зостеры, прилепившись к нему бахромой щупалец. Я легкомысленно протянул к ней руку, чтобы поддеть пальцем. Но в этот миг разглядел, что внутренности медузы, просвечивающие сквозь прозрачный ее зонтик, образуют темный крестовидный узор,— разглядел и тут же шарахнулся в сторону. Вернее, забил ластами изо всех сил, стараясь отбросить свое тело подальше. Потому что это была не просто медуза, а очень опасная медуза-крестовичок.

Яд большинства медуз для человека не опасен. Но крапивные клетки медузы-крестовичка очень ядовиты. Стоит нитям вонзиться в мою голую руку — и тут же последует тяжелый «ожог». Можно даже потерять сознание. А потом начнется

удушье, и пловец-ныряльщик может уже никогда не увидеть ни берега, ни вообще света...

Этот случай еще раз напомнил мне о том, что подводный мир не только красив — зачастую он бывает очень опасен. И опасность здесь — это не только акула с зубастой пастью, или скат-хвостокол с отравленной иглой на хвосте, или морские ежи с ядовитыми шипами. Опасность может быть и вот такой — небольшой медузкой размером чуть больше пятака и с узором в виде креста.

А. ХАКИМОВ,

г. Баку

ЗВУКИ МОРЯ

По представлению кафедры радиотехники я командирована институтом сюда, в глухой уголок восточного Крыма. Лежу на горячем песке, водя пальцем по тумблеру портативного полевого магнитофона. Сквозь полусомкнутые ресницы любуюсь голубым чудом и слушаю, слушаю.

Море дышит ровно и глубоко, как спокойно спящий человек: набегает волна — вдох, откатывается — выдох; всплеск — вдох, шуршание убегающей воды — выдох. Бегут, сверкая пенистыми гребешками, волны за чертой прибоя — откуда они берутся, почему убегают? Убаюкивающе-дремотно шумит незакрепощен-ная стихия, легко и просторно думается под ласковый гармоничный гул.

Внезапно в эту гармонию, не нарушая ее, врывается хищный гортанный крик чаек. Я вижу, как, сложив в ровную линию красные лапки и вытянув белую головку с загнутым на конце клювом, сперва зависают они над сверкающей взволнованной водой, словно бы размышляя, опускаться им или лететь дальше, а потом вдруг с коротким криком' начинают нырять, расшибая длинным острым клювом прозрачную гладь; другие, нанырявшись и наохотившись уже, мирно покачиваются на круглых спинах невысоких волн. Хорошо!

Море постепенно стихает, светлеет в лучах полуденного солнца. Вода больше не плещет, не шуршит, откатываясь с мелкими камешками и песком. Слышно лишь сонное бормотание прибрежных