Юный Натуралист 1991-03, страница 45

43

ФИЛЬКИНА БАБУШКА

Однажды, в пору, когда птенцы учатся летать и отовсюду слышится птичий гомон, баба Аня смотрела телевизор, который после смерти мужа был едва ли не единственным ее собеседником. Вдруг ей почудилось, что в комнате кто-то пищит. Тоненько. Как буравчик. Писк доносился от балконной двери и был явно не в унисон с общим жизнерадостным настроением птичьего хора.

Баба Аня с трудом приподнялась со старого дерматинового кресла и, тяжело ступая больными ногами, прошаркала по комнате.

Балкон был пуст, а баба Аня, опасаясь сквозняков, плотно прикрыла за собой дверь. За спиной снова пискнуло. Баба Аня замерла, стараясь определить, из какого именно угла пищат. Шарк-шарк... Кряхтя, она медленно наклонилась и возле стабилизатора увидела крохотный серый комочек.

Воробьишке было от силы дней семь, он уже успел опериться, но лапки были слабыми и при попытке встать разъезжались по паркету. По всей видимости, он попал в гости к бабе Ане через форточку, когда мать учила его летать, либо его порывом ветра выбросило из гнезда на большом дереве...

В самый первый момент баба Аня хотела вынести воробьишку на балкон — вернуть родителям. Она взглянула в окно — никто не пищал тревожно, не бился о стекло в поисках пропавшего. А горячее тельце уже грело старые ладони бабы Ани. Она вспомнила, что покойный муж ее, Михаил Дмитриевич, звал воробьев Филиппами. Они жили под кухонным окном, у вентиляционного отверстия, и с приходом весны начинали свои бесконечные: «Филипп-филипп, филипп-фи-липп...»

— Ну, значит, быть тебе Филькой,— улыбнулась баба Аня, а сама подумала, наверное, что Мишенька прознал об ее

одиноком житье-бытье и прислал воробьишку для утешения.

Сколько проблем сразу встало перед бабой Аней! Чем кормить птенца? Как? Ведь воробьишка был совсем крохотный и вряд ли умел есть без помощи мамы-во-робьихи. Старая женщина с удивлением поняла, что вот жизнь прожила, а ничего-то о воробьях не знает. Может, потому, что птица эта привычная, настолько привычная, что и не замечаешь ее вовсе. Как их только не называют: воришками, разбойниками, драчунами, сорванцами... Разгоняла и она не раз поссорившихся из-за какой-нибудь горбушки воробьев, не подозревая, что возможны иные отношения.

Пережив кое-как вечер и ночь, поминутно бегая на кухню, где она поселила воробьишку в старом посылочном ящике, наутро баба Аня дрожащим от волнения голосом — шутка ли, такую ответственность на себя взвалила на старости лет — позвонила в единственный в их городе зоомагазин.

Продавец недовольно ответила, что у них не хватает корма и для нормальных птиц, не то что для воробьев, и посоветовала выпустить птенца.

Выпустить. Несмышленыша. От кого-то баба Аня слышала, что зверя или птицу, поживших у человека хотя бы день, их сородичи могут не принять обратно. И достанется ее Филька на съедение кошкам. Нет, такой совет бабе Ане решительно не подходил.

Она пыталась узнать о воробьях в толстой энциклопедии, которую ее Мишенька любил почитывать и считал полезнейшей из книг.

Отряд воробьиных. Три пятых всех птиц земного шара. Более пяти тысяч видов. Можно встретить повсюду, кроме Антарктиды. Чиж. Щегол. Зяблик. Снегирь.

— А где же про воробья? — недоумевала баба Аня.— Самого обыкновенного домового воробья.

Она позвонила в библиотеку, что находилась напротив ее дома, и рассказала о случившемся. Там к бабе Ане отнеслись с пониманием. Но и здесь нашли немногое.