Юный Натуралист 1991-03, страница 46

44

Поразило бабу Аню следующее: оказывается, воробей в неволе живет в два раза дольше, чуть ли не тринадцать лет. И второе — о воробьях толком никто не знает.

Пока ждали советов со стороны, Филька совсем скис: нахохлился, головка набок, глазки закрыты. И баба Аня решила действовать на свой страх и риск.

Она взяла пипетку, какой закапывала себе в глаза, размочила булку и со всей твердостью приступила к кормлению птенца.

Филька оказался упрямый парень. Не хотел есть — и все тут. Баба Аня и каркала, и музыку включила — ничто не помогало. Пришлось прибегнуть к небольшому насилию — она засовывала палец с хлебом прямо Фильке в клюв. А вот пить из пипетки он сам приноровился и даже полюбил это занятие.

Недели через две Филька оправился, приободрился, перышки у него заблестели, пригладились, и он посматривал вокруг, познавая новый для него мир бабы Ани.

На подоконнике в кухне стояло неизвестное Фильке растение с вьющимися стеблями, которое отчего-то его ужасно притягивало, быть может, потому, что напоминало дерево с родным гнездом. Он поскребывал когтями по крышке сундука, нетерпеливо подпрыгивал, издавая необычный для него резкий, требовательный звук.

Есть захотел? — по-своему понимала его баба Аня.— Баба накормит. Баба даст Филе вкусненького.

Рис. В. Прокофьева

Филька затихал, наклонял голову и несколько раз открывал и закрывал клюв, словно силился что-то произнести.

Баба Аня насыпала гречневой сечки, варила манную кашу. Она и сама приспособилась есть на кухне, на краешке сундука, чтобы не оставлять надолго Фильку одного.

В один из дней, наскоро попив чаю, баба Аня сказала своему питомцу:

Ну что, Филюшка, потрудимся...

Поставила на стол коробку из-под торта, чуть выше пристроила тот самый энциклопедический словарь, который ничегошеньки не знал о Фильке, еще выше положила досочку — получилось что-то вроде лесенки. На каждую «ступеньку» насыпала баба Аня крупки, размельченной яичной скорлупы. Постукивая указательным пальцем по картонке, она звала: Сюда, Филя, сюда... Так. Молодец.

Филька взмахивал слабыми крылышками — там клюнет, здесь схватит... Баба Аня радовалась каждому удачному Филькиному прыжку, как если бы она сама его совершила.

Три недели баба Аня стучала по картонке:

— Филя молодец. Филя умница.

На двадцать второй день Филька пролетел самостоятельно от стола до балконной двери, и баба Аня, впервые после смерти мужа, тихонько засмеялась.

Как-то позвонила Полина Андреевна, старинная подруга бабы Ани. Справиться о здоровье.

Со смертью мужа баба Аня занемогла, перестала печь пироги, и те, что когда-то любили бывать у нее, заходили все реже и реже, пока и вовсе не прекратили. Это относилось и к Полине Андреевне.

Надо ли говорить, как удивил ее неожиданно бодрый голос подруги. В этот раз она не спешила повесить трубку. Баба Аня, напротив, отвечала односложно, и чувствовалось, что ей не терпится закончить разговор.

Ждут меня...— наконец извинилась она и добавила с гордостью: — Я ведь теперь не одна. Приезжай, познакомлю.

Полина Андреевна чуть трубку не уронила. Заинтригованная донельзя, она вызвала такси и вскоре звонила в полузабытую дверь.

Баба Аня в неизменном своем черном пальто, которое было у нее на все случаи