Костёр 1960-08, страница 62

с керосиновозом и тянула банку в другую сторону, чтобы она не выскочила из проволоки и не свалилась.

— Ничего, — успокаивал сам себя Валенка. — На первой скорости дойдет.

Но только он это сказал, как раздался грохот. Я едва успела отскочить в сторону, а керосиновоз «ВН-11» в одно мгновение как-то осел и сразу же развалился. Колеса оторвались и побежали кто куда. Банка упала на землю. Пробка выскочила, и в пыль толстой струей полился керосин.

Валенка кинулся к банке и стал ее поднимать. Штаны его сразу же покрылись темными жирными пятнами.

— Дотащим так. Потом отремонтирую. — Валенка печально посмотрел на то, что осталось от керосино-воза «ВН-11» и вздохнул. — Я понесу бак и раму, а ты бери все остальное.

Валенка в одну руку взял бак, а другой ухватил колеса и потащился с ними к дому. При этом он кренился вправо не меньше своего развалившегося керосиновоза. Это банка с керосином перетягивала Валенку.

Мне стало его жалко. Я, как могла, связала проволокой остатки «ВН-11» и поволокла их по земле вслед за Валенкой. За мной поднимался такой столб пыли, что со всех дач стали кричать, чтобы я перестала безобразничать.

Но все-таки я дотащила железины до нашей территории. Весь мокрый, Валенка ждал меня у ворот. На крыльце нас встретил папа. Он посмотрел на Валенку и кучу лома и сразу все понял.

— Бывает, ■ он. — Видимо, был не точен, что вам еще шлось прыгать шютом. При испытании новых конструкций самолетов случаются вещи куда неприятнее.

- сказал расчет Хорошо,

не при-с пара-

0

ни втроем

Утром, когда лучи солнца лежали на полу нашей комнаты, показывая, как плохо он подметен, мы все трое уселись на кроватях, и папа повел такой разговор:

— Интересно, — сказал он, тоскливо посмотрев на свою пишущую машинку, которая в запылившемся футляре скучала возле его кро

вати, — когда же я буду работать? Пока что весь день уходит на разные хозяйственные дела. Надо что-то придумать...

Он встал и заходил вперед и назад по комнате в своих широченных, как у футболиста, трусах.

— Так вот, дорогие друзья! — Папа поднял вверх палец. — Мы должны победить все трудности и, как говорится, войти в нормальную колею.

А разных трудностей, или, как их называл папа, проблем, у нас, хоть мы без мамы жили всего три дня, с каждым часом прибавлялось.

Одна из них была в том, что, оказалось, — надо кормить Бума и Курнаву.

Сперва мы об этом как-то забыли. Но скоро Буму и Курнаве сделалось обидно, что о них не думают, и они стали напоминать о себе.

Курнава принялась бегать за мной по пятам и мяукать. А Бум не стал скулить. Он просто все время -и ходил и сидел на задних лапах, что вообще-то ему сделать ничего не стоит, и смотрел нам всем в рот такими глазами, будто говорил: «И неужели у тебя хватит совести съесть этот кусок колбасы, когда перед тобой твой любимый верный пес, который может умереть с голоду?» Мы с Валенкой отламывали по половинке бутерброда и потихоньку кидали его Бумке. Он

ловил на лету то, что ему бросали, торопливо проглатывал, а потом снова поднимался на задние лаг«ы и глядел на нас так, будто ничего не получал. Мы кидали ему еще и еще... От мамы нам бы за такие штуки здорово влетело, но папа в это время смотрел в газету и ничего не замечал. Тогда Бум, осмелев, стал требовать подачки и от папы, и до тех пор перед ним пританцовывал и облизывался, пока папа не намазывал кусок булки маслом и не давал ему.

— Собаку и кошку надо чем-то кормить,— сказал он. — Не вспомните ли вы, чем их кормила мама?

— Бумка ел свой суп, — сказал Валенка.

— А Курнаве мама варила рыбу, — вспомнила я.

— Этого еще мне не доставало! — воскликнул папа. — Кошке варить уху! У кого хватит времени!

— Лучше ей купить копчушек, — посоветовал Валенка. — Она их ест, даже очень любит. Я знаю.

— А Бумке дешевой колбасы,— сказала я. — Он ее обожает.

Папа согласился, и с этого дня наши домашние звери стали получать свой дачный паек.

Однажды утром папа, очень довольный, пришел с рынка с большой книжкой, обернутой в желтую бумагу. Он сказал, что ему