Костёр 1960-08, страница 64

К этому времени и случилась еще одна печальная история. В нашем доме вдруг всэ сделалось грязным. Не подумайте, я не о посуде говорю. Посуду мы с папой мыли вместе, а Валенку от этого занятия освободили. Он бы иначе обязательно что-нибудь себе в помощь изобрел и перебил бы последние тарелки и чашки.

У нашего Валенки это очень даже здорово выходило: что ему не поручат — он так сделает, что лучше его ни о чем не просить.

Вот, например, пошлет мама Валенку за булкой,— он обязательно забудет сумку взять и принесет батон

с чернильными печатями от своих пальцев. Или заставят его ботики под краном мыть, — он такую пачкотню разведет, что мама после него кухню дольше, чем он боты ллыл, убирает.

Так и на даче было. Скажут Валенке, что нужно веранду подмести, — он так постарается, что потом песок, как на пляже, под ногами хрустит.

Вот и приучил всех к тому, что он все очень плохо делает и лучше от него ничего не требовать. Он, если его о чем-нибудь попросят, вздохнет и посмотрит так, будто говорит своими глазами: «Пожалуйста, не заставляйте меня, а то, вы же знаете, — я обязательно все плохо сделаю и вам же хуже будет». Папа и правда думает, что от него все равно толку мало, постыдит его и отпустит. А Валенке только этого и нужно. Он убежит подальше и играет в пинг-понг с Борькой и Нолькой. Как будто мне меньше его играть в пинг-понг хочется.

Раз днем папа говорит Валенке:

— Слушай, переоделся бы ты. Пойди, надень свежую рубашку. На что твоя майка похожа?

А Валенка отвечает;

— Я бы давно надел, да ни одной чистой нет — грязные.

Тут мы с папой заглянули в «чистый» чемодан и увидели, что в нем совсем пусто. Зато корзинка, в которой лежало грязное белье, была до того набита, что и не закрывалась. Оказалось, не только у Валенки, но и у меня и у папы ничего чистого не осталось. И полотенца, которые висели на гвоздиках, были последними, и скатерть, которую мы два дня назад на стол положили, уже вся в разноцветных пятнах была. Особенно, конечно, там, где Валенка сидел.

— Вот так задача, — вздохнул папа. — Я ведь это как-то упустил. Оказывается, все нужно регулярно стирать, иначе мы погибнем.

— Я бы стал стирать, да не умею, — сказал Валенка.

Папа даже прикрикнул на него:

— Помолчи ты хоть немного! Кто не знает, что ты ничего делать не умеешь!..

Затем вздохнул и сказал:

— Жаль, Шурик, что здесь нету прачечной, как у нас на Петроградской. Она бы и на даче была очень кстати. Придется найти женщину, заплатить ей как следует и попросить нам все выстирать. Для умелой женщины это пустяки.

Папа отправился к Чикам спросить бабушку, не знает ли она тут поблизости женщины, которая могла

бы нам помочь. Но знакомой женщины ни у Чиков, ни у других соседей не отыскалось. Правда, пришла одна маленькая старушка, посмотрела корзину с бельем и сказала, что белье хорошее и она бы его с радостью постирала, да у нее нет сил... Вот, если бы скинуть ей годков двадцать!.. Она еще рассказала, что работала раньше в доме отдыха, а теперь на.пенсии, что у нее сын — майор в Киеве, а дочка в Оренбурге, и они ей помогают и шлют письма, а внучки ^? прислали открытки с картинками, и что она скоро поедет погостить к внучкам в Киев.

Старушка ушла, а папа пожал плечами и сказал:

— Совершенно непонятно, зачем она приходила.

Потом еще приходила молодая тетка в сапогах на

босу ногу . Тетка тоже посмотрела, что нужно стирать, и сказала, что может прийти завтра. Она велела нагреть побольше воды и купить мыла и стирального порошка. Папа очень обрадовался и сказал, что все будет сделано, пусть тетка не беспокоится.

Мы купили четыре куска ядрового мыла и две пачки порошка «Снежинка». Папа встал пораньше и натаскал воды. Он налил ее всюду, куда только можно было налить. Мы поставили воду греться и на примус, и на керогаз, и еще на бабы Никину керосинку и стали ждать тетку. Но она так и не пришла.

Тогда папа поснимал с огня зоду * сам стал собираться в город. Потому что, во-первых, у нас уже не было ни копейки денег, а во-вторых, он должен был обязательно побывать в своем институте. Папа сходил к бабе Нике и попросил приглядеть за нами, пока его не будет. Потом он надел пиджак и летнюю шляпу, взял портфель и сразу сделался папой не дачным, а городским. На прощанье папа поцеловал нас, сказал Валенке, чтобы он себя вел как порядочный человек, погладил Бумку и ушел на станцию.

Окончание следует.