Костёр 1960-07, страница 58

Мама наша уехала, — заявил папа.

— Как так—уехала, куда?!

— Спокойствие, — поднял руку папа.—

Она уехала за границу, в Польшу, с

делегацией женщин. Вы должны только гордиться, какая у нас мама.

— Надолго? — спрашиваю я.

— В Польшу, если на ТУ-104, так ерунда — три часа. В один день можно туда и назад слетать, — говорит Валенка.

— Они ушли на пароходе — сказал папа. — Но всего на десять дней. Мама боялась вас одних оставить. Но я уговорил ее, сказал, что мы отлично справимся сами. Как по-твсему, Шурик, я правильно поступил?

— Правильно, — говорю я. А сама думаю: «Ой, как же это мы целые десять дней будем жить без мамы?!» Но тут папа меня успокоил.

— Видите, — говорит он. — Я привез машинку. Отпросился из института и взял работу сюда. Так, стало быть, справимся мы втроем? — и тут же сам ответил: — Безусловно... Ну, а теперь — с места за дело! Где тут у вас умываются?

Папа снял очки, и я повела его к умывальнику.

— Ага, прекрасно! — Но только он засучил рукава, намылил руки, как вода кончилась. Напрасно папа гремел носиком умывальника — оттуда перестало и капать. Я побежала к ведру: и оно оказалось пустым. Пришлось вылить остатки воды из чайника, чтобы папа смыл с рук пену.

— Где у вас тут берут воду? — спросил он.

— У водников. Мама оттуда носит.

— Ага, у водников. Понятно.

— Ты не думай. Это так детский сад называется. Хочешь, покажу?

Папа взял ведро, и мы пошли в сад водников за водой.

— Отличное утро, — сказал папа, когда мы вышли за калитку.

Утро и вправду было хорошее, свежее. Сквозь верхушки сосен проглядывало такое чистое небо, словно оно умылось дождем и выспалось. Капельки на траве искрились маленькими бриллиантиками, а чуть пройдешь по ней, сандалии от росы становились черными.

— Все-таки далеко маме ходить за водой, — решил папа, когда мы возвращались.

Мылся он долго, как в городе. Фыркал и лил воду на затылок, шею и руки.

— Ну, — сказал папа, вытираясь, — поскольку наше утреннее совещание прошло в атмосфере полного взаимопонимания, теперь необходимо дружно приготовить завтрак... Напиться молока, что ли... Есть у нас молоко?

— Есть, есть! Нам молочница приносит, — закричали мы вместе.

— Прекрасно, — сказал папа. — На воздухе нужно пить молоко. Это старая врачебная истина.

Я отыскала кастрюлю с молоком. Папа нарезал хлеба. Вынули вчерашние, оставленные мамой, холодные котлеты.

— Чудесный завтрак, не правда ли? — спросил папа.

— Ага, главное, нету каши, — закивал Валенка.— Но тут он отхлебнул молока из кружки и скривил страшную рожу. Молоко оказалось кислым. Я вспомнила, что мама не успела его вчера вскипятить.

— М-да, чуть кисловато, — согласился папа. — Как говорят в таких случаях ученые, начался процесс. Ну что же, есть выход. Из этого молока, по теории, должна получиться превосходная простокваша, и мы

уничтожим ее вечером. Поставим эти кружечки на солнце... Вот так, а сейчас займемся чаем. Тоже древний китайский напиток. Где чайник?

Я сбегала и притащила чайник.

— Наполним его. — сказал папа. Но оказалось, что воды в ведре уже нет. Это папа и Валенка вылили ее всю на себя, когда мылись. Папа взял ведро и, ни слова не говоря, опять отправился в детский сад к водникам.

Он наполнил чайник водой и хотел включить плитку, но мы объяснили, что электричество на даче с шести часов.

Папа пожал плечами и стал разжигать керогаз. Но как разжигается керогаз, папа не знал.

— Вот странно — сказал он.—-С этими системами мне никогда не приходилось иметь дела. Вы не знаете, где инструкция? '

Но где инструкция, мы не знали. Тогда в дело вмешался Валенка. Но у Валенки ничего не получалось. Я, конечно, сто раз видела, как мама разжигала керогаз, и решила помочь. Мы все трое перемазались в саже и запахли керосином, а противный керогаз все не разжигался и лишь коптил черным, вонючим дымом, от которого Валенка беспрерывно чихал и гасил пламя.

— Вот если бы это был двигатель внутреннего сгорания или электропечь, я бы знал, в чем тут загвоздка, а так... Но, вероятно, он испортился, — печально заключил папа, в десятый раз со всех сторон осматривая керогаз.

— Давайте позовем бабу Нику, — посоветовала я.

— При чем тут баба Ника? Тут не твоя баба Ника, а механик нужен, — сказал папа. Но бабу Нику он все-таки позвал. Папа хотел убедиться, что керогаз действительно сломался.

Баба Ника подняла керогаз, покачала его и сказала:

— Керосину мало, вот и не горит!

— Вы думаете? — удивился папа. — Все может быть. А ну, Шурик, есть у нас керосин?

— Есть! — крикнул Валенка и, опережая меня, кинулся в переднюю, где у нас стояла керосиновая банка, но вдруг застыл на месте, как статуя в парке. Он вспомнил, что вчера был четверг, и ему следовало сходить за керосином, а он и не подумал этого сделать.

— У нас керосин весь, — пробормотал Валенка.

— Ладно, я вам одолжу, — жалеючи вздохнула баба Ника.

Когда вода вскипела, папа крепко-накрепко заварил чай, высыпав в чайник чуть ли не полпачки. Мы все уселись за стол, и тут выяснилось, что пить чай не из чего, так как во все кружки и чашки, какие были у нас, мы разлили молоко, чтобы из него вышла простокваша. Пришлось опять пойти к бабе Нике и принести от нее посуду.

Часам к двенадцати мы все-таки напились чаю, и тогда папа сказал:

— Теперь следует заранее подумать Что бы нам такое приготовить на обед?

— Суп, — сказала я.

— Да, конечно, но какой?

— С мясом, — сказал Валенка.

— Понятно, — кивнул папа. — Значит, Ну, а на второе?

— Котлеты! — говорю я.

— Мясные, — кричит Валенка. — Есть мясорубка.

— Предположим. Значит, опять-таки требуется мясо.

и об обеде.

нужно мясо.

56