Костёр 1960-07, страница 55
» то лучше поиграть в «дурака» или забить «козла» в домино. К Люсику он отнесся с большим презрением и заявил, что мы вообще зря позвали его к себе в компанию. Но воображать перед Люсиком Борьке долго не пришлось. Вскоре Люсик, который отнес домой бабушкины карты, вернулся с шахматами и два раза подряд обставил Борьку. Третью партию Борька не доиграл. Он смешал фигуры и заявил, что поддавался нарочно и играть не хочет. Но никто ему не поверил, и он ушел, заложив руки в карманы, а Нолька свистел ему вслед. Тут мы все увидели, что этот Люсик не такой уж никудышный мальчишка. Он стал ходить к нам каждый день и играл с нами 8 «Партизаны и фашисты». Он всегда был у нас эсэсовским генералом, которому связывали руки, а потом допрашивали его в шалаше. Люсик хотел быть партизаном или разведчиком, но Валенка и Нолька сказали, что таких толстых партизан не бывает. Но не думайте, что с тех пор, как Люсик начал играть с нами, о нем стали меньше заботиться его мама и бабушка. Каждые десять минут со стороны соседской дачи слышалось: — Люсик, ты где? Что вы там делаете? Только уйдет Люсина мама,— на крылечке веранды появлялась его бабушка с ложкой и кастрюлькой в руках: — Люсик, мама волнуется, — визгливо сообщала она. — Чем вы там заняты? Лю-си-и-к, почему ты не откликаешься? — Он не может! Он военный преступник. Его сейчас будут расстреливать, — кричали ей ребята. Люсина бабушка, наверно, не слышала, что ей отвечали. — Только осторожно, — предупреждала она и опять уходила на дачу. Но вскоре за забором появлялась мама Люсика и звала: — Лю-си-и-ик, Лю-сик, где ты там? Пора молоко пить, Люси-и-к! Теперь мы уже знали, что больше от него не отстанут. Валенка и Нолька поскорей расстреливали Люсика, и он уходил домой. Однажды Люсик играл с нами и хотел залезть на дерево, где сидел и кричал Тарзаном Нолька. Но сук не выдержал веса Люсика и сломался. Люсик свалился на землю, больно ударился, да еще на лету ободрал себе до крови ногу. Правда, он не ревел, а только приложил к ране листок подорожника и перевязал ногу платком. Он не сразу ушел домой, а продолжал играть с нами, хотя больше уже никуда не лазил. Но зато, когда он вернулся на желтую дачу, и бабушка и мама узнали о том, что с Люсиком случилось днем, — поднялась страшная паника. Бабушка вприпрыжку побежала в аптеку. Люсик выл так, что было слышно и на других улицах. Но плакал Люсик совсем не от боли. Он ревел от того, что о нем опять заботились. Люсик отказывался что-либо есть и пить и брыкался. Ему мерили температуру и клали компресс на ногу. На другой день Люсику, хотя с ним ничего и не случилось, не разрешили играть с нами, и он опять пускал свою лодочку в луже. / / t Наши дела и забэты Но вообще-то у нас и без толстого Люсика было столько всяких дел, что времени ни на что не хватало. Мы еще спали, когда приходила молочница. Потом мама снимала с гвоздя сумку и уходила на рынок. Я все это видела, но глаза опять слипались, и я снова засыпала. А наш Валенка и вовсе не открывал глаз. Разбудить его вообще-то было не легче, чем заставить ложиться спать. Мама уже возвращалась с базара, когда мы просыпались. Мы вставали и по очереди мылись. А нас уже ожидал завтрак. Вы знаете, просто удивительно, как медленно тянулось время за завтраком и как оно незаметно летело потом. Не успеешь и в лапту набегаться — мама ужэ зовет обедать. И всегда почему-то этот обед наступает тогда, когда так не хочется уходить с улицы. А тут еще иди мыть руки, а то и лицо. Обедаем мы с Валенкой так быстро, будто у нас сейчас поезд уйдет, и не спорим, едим, что дадут. И опять вовсю пошла игра. До того набегаемся, — ноги не ходят. Тут мне вдруг захочется покататься на велосипеде. И, странное дело, — так наш «Орленок» неделю стоит и скучает. А стоит лишь мне к нему притронуться, — обязательно и Валенке тут же приходит желание кататься, и он, не долго думая, уже хватается за руль. Ну и я, конечно, не уступаю. — Чур, я первая! — Ну да, еще чего?! Я первый взял! — Нет, я первая! — Пусти! — Не пущу! В дверях появляется мама. — Что у вас такое? Перестаньте сейчас же! — Да, а что он... — не сдаюсь я. — А что она... — басит Валенка. Мама не на шутку сердится. Валенка готов меня прямо съесть. Но только я решаю уступить Валенкиному упрямству, как Валенка тоже бросает велосипед, и «Орленок» с грохотом и звоном падает на пол. — Ну и катайся! Мне не очень-то и хотелось, — заявляет Валенка и удаляется с веранды. — Катайся сам! — кричу я зслед. Кататься почему-то уже не хочется. А тут уже наступает время, когда нужно ужинать и пить чай. И как раз в эти минуты бывает так хорошо на нашей территории. Солнце, огром-ч 53 / |
