Костёр 1966-12, страница 36

вокзального ресторана, оказались написанными одним и тем же почерком. Выходит, тот, кто хотел сохранить картину для государства, и тот, кто советовал ее достать и спрятать подальше, чтобы потом выгодно продать, — одной то же лицо. Понятно вам, что это значит?

— Нет, — тихо сказал за всех Адриан.— Как же так, почему?

А потому, уважаемые неизвестные лица, что это сделано для того, чтобы направить поиски по ложному следу и, пока будут искать копию вместо оригинала, увезти настоящего Рембрандта. Вот и попались мы с вами на эту букву «С», как рыбка на крючок, хотя копию все-таки разыскали. А что к оригиналу эта буква «С» никакого отношения не имеет, так это неоспоримый факт.

— А где тогда настоящий? — вырвалось у Лени.

Залесский вздохнул.

— Трудно сказать. История запутанная и вряд ли кончается в Крутове. Но вот что вы Константина Игнатьевича в этом деле заподозрили, так уж это совсем зря. Он действительно из дворян, бывший чиновник. Но знаете что?.. Он еще до революции подарил городу всю свою дорогостоящую библиотеку... А в Крутов был сослан много лет назад за сочувствие революционерам... А потом, когда кончился срок ссылки, Константин Игнатьевич не поехал в Петербург, а остался здесь. В девятьсот пятом году он прятал у себя в доме большевиков, за которыми по всей России гонялись жандармы. Теперь он про все это пишет книгу.

Все подавленно молчали. В баньке наступила тишина.

— Мы не знали, — сказал Адриан.

— Ну что же делать, бывает. — Залесский снова щелкнул замочком портфеля. — А театр вы запросто могли поджечь. Это уже другой факт. Теперь сами знаете — картина ничего не стоила. Ну, а если бы возник пожар?

В баньке, кажется, притихли даже голуби, не только мальчишки. Да и что говорить, ведь товарищу Залесскому было понятно, что театра никто не собирался поджигать.

— А вот то, что сами потушили пожар, тут молодцы!

— Это Митря один.

— Не, он тоже помогал тушить.

Митря

толкнул плечом Адриана. Залесский поднялся с места. — Ну что же... Знаете что?-кой в глазах обвел взглядом

Он с хитрин-мальчиков.

вимся, если будете опять кого-нибудь подозревать— приходите сперва ко мне. Губисполком, товарищ Залесский. Вас пропустят. Понятно?

Адриан и его друзья, как по команде, кивнули головами.

— Ну так, сегодня у нас тридцатое... — Залесский вынул из внутреннего кармана кожанки часы и взглянул на них, будто хотел убедиться, что сегодня действительно тридцатое число. — Насколько мне известно — скоро в школу, так что договоримся: пока займемся науками. Идет?

Трое опять кивнули, а Адриан сказал:

Я здесь в школу больше не пойду. Я уезжаю. Мы уже складываемся.

Вот как? Куда же?

— В Ленинград. Папа на завод поступил,

и мы все уедем.

— Ну что же, завидую. Хороший город. Я там тоже живал... Ну, пока, друзья. Желаю успеха... С остальными, надеюсь, еще увидимся...

Товарищ Залесский пожал руку каждому из мальчишек. Потом наклонил голову и вынырнул из баньки.

Он, наверное, уже миновал двор и вышел на улицу, когда Митря, наконец, нарушив общее молчание, сказал:

— Вот это да дядька, свой!..

Мне почему-то кажется, милиция не найдет «неизвестных лиц». — Вынул папироску, покрутил и продолжал: — Только давайте усло-

Из Ленинграда пришла телеграмма. Отец сообщал, что квартира снята и что сам приехать не может — занят на заводе. Велел продавать лишнее и готовиться к отъезду.

32