Костёр 1967-02, страница 34

CAXliO

приключенческая повесть Л еопив Соловьев Рисунки М. Таранов и

Мы зашагали дальше в молчании. На нашем пути лежал тот самый кишлак, куда обманом завезли отца и где, вместо больного, его ждали свежие лошади и вооруженные басмачи.

Это был небольшой кишлак. По обе стороны единственной улицы лепились дувалы, давно не подновленные глиной. За их стенами угадывались настороженность и страх. Стояла удивительная тишина, даже собаки не лаяли, даже дым не вился из труб. Я не понимал, что здесь могло произойти. Сахбо сказал, точно угадав мои мысли:

— Джигиты побывали здесь по дороге. Они угнали с собой мужчин.

— Зачем?

Сахбо ничего не ответил. Я вспомнил: по улицам Ко-канда в развевающихся халатах, подгоняемые всадниками, бежали старики и молодые... Неужели это было только сегодня? Казалось, много дней прошло с утра. Я взглянул на небо — темнело.

Сахбо в этом мертвом кишлаке раздобыл лошадь. Я не спрашивал, как это ему удалось. Мы сели вдвоем. Он впереди. Путь наш лежал через пески, но все же лошадь бежала быстро. Несколько раз она чуть не сбросила меня, но мне не хотелось держаться за пояс Сахбо...

В молодые годы каждый мечтает о приключениях. Дома, под опекой отца и нянюшки, по ночам я жадно прислушивался к далекой стрельбе, мечтая самому участвовать в ней. С пылающим сердцем, с неослабевающим нетерпением я ждал опасности, я жаждал, чтобы она пришла поскорей. В моем воображении всегда жила пленительная картина ночного боя: вспышки выстрелов, пулеметные очереди, взрывы гранат...

Сидя на ступеньках ханского дворца, я для себя и Сахбо выдумывал увлекательные картины: битвы с джинами, дивами и победы над ними. Сколько раз увлекал я товарища детских лет в мир заманчивых приключений! Теперь дорога к этбму миру лежала под копытами нашей лошади.

Наступила ночь. На небе повисла луна, блестящая, как чеканное золотое блюдо. Мы въехали в аллею тополей. Они тянулись вверх, к небу, простирая свои вершины к далеким, слабо мерцающим звездам. И звезды, истомленные мольбой тополей, падали вниз.

Мы проезжали один из оазисов Ферганской долины. В кольце снежных вершин лежит эта благодатная страна. Много веков она держит в сладком плену сердца поэтов.

Утомленная лошадь шагала медленно. Сахбо и я молчали, прислушиваясь к шорохам, шелесту ночи. Далеко от нас остался беснующийся Коканд, впереди была встреча с отцом. Я не знал, что ожидало меня между этими точками. Какие люди, какие встречи встанут на моем пути? Какие опасности и трудности придется преодолеть? И чем окончится задуманное Сахбо? Скорее бы!..

Окончание. См. «Костер» № 1, 1967 г.

ч

И Сахбо, как всегда точно угадавший мою мысль, погнал лошадь. Она понеслась. Сердце мое заколотилось. Я был счастлив!

Теперь, оглядываясь назад, я не могу подробно вспомнить наше путешествие. Мы ехали. Потом шли пешком: лошадь пришлось отдать. Какой-то джигит, более рослый и более взрослый/ чем мы, попросту отнял ее у нас на дороге.

Мы ночевали в чьей-то халупе на вонючей, полной блох бараньей шкуре, заплатив за ночлег моими ичигами. Далее я, как и Сахбо, шел босиком. Потом мь' ночевали под открытым небом, пили воду из арыка и ничего не ели, потому что есть было нечего.

Всю дорогу мы разговаривали с Сахбо о разных разностях. Вернулось прежнее: я говорил — Сахбо слушал. Я пересказывал прочитанные мною книги по истории, географии. Рассказывал, что знал, о родине моих родителей и неожиданно для себя открыл ему трагическую историю гибели моей матери.

Так и дошли мы до нашей цели—до басмаческого отряда курбаши Ибрагима. Тут снова настала очередь

говорить Сахбо.

— Я отведу тебя, — сказал он, не спрашивая ни моего мнения, ни согласия, — к джигитам, которые не

30