Костёр 1967-11, страница 48

Л ' ^#

В М Т Ь М У Ж Ч IIII о й

У костра писатель Юрий Рытхэу

Гравюры К. Овчинникова

Весной этого года я побывал в небольшом эскимосском селении Ново-Чаплино. В эту пору охотники готовятся к морскому промыслу, красят вельботы, чинят моторы, проверяют оружие. Солнечные дни, перемежающиеся с пургой, заполнены тревожным ожиданием первого выстрела, и эта тревога усиливается не\'молкающим птичьим гомоном в светлом небе.

Вельботы к кромке льда потащат тракторы— здесь техника давно вытеснила упряжку и веселая собачья возня сменилась дело-витым перестуком тракторного двигателя.

Я наблюдал за этими приготовлениями и вспоминал детские годы, когда каждую весну, в эту же пору собирались и наши уэлен-ские охотники на моржовую охоту. Морские промысловые суда — вельботы — ставились на соединенные вместе нарты, а собаки связывались в длиннейшую упряжку. Когда охотники достигали открытой воды, собаки с нартами отправлялись обратно в селение. Перегоном упряжек занимались мы — ребята. Мне еще не было полных девяти лет, когда я впервые отправился в самостоятельную поездку по торосистому, уже покрытому талыми снежниками морю. По пути иногда попадались сквозные промоины-окна, прорубленные жаркими солнечными лучами в морскую пучину.

Узкий нартовый след петлял между торчащих льдин, терялся в лужах от талого снега. Тропка то бежала к берегу в синюю тень от прибрежных скал, то вдруг устремлялась к открытому морю, словно в погоню за невидимым зверем. Двенадцать псов тянули нарту домой, и не надо было их погонять. Главная забота состояла в том, чтобы не свалиться с

нарты и удержать ее на полозьях, не дать ей перевернуться.

И все же, задумавшись, я на секунду ослабил внимание, и тотчас оказался на льду, вернее, в подтаявшем сугробе острого фирнового снега. Рукавицы отлетели в сторону, шапка каким-то чудом зацепилась за нарту и поехала вместе с собаками, которых мой слабый крик не мог остановить.

Отряхнувшись и подобрав рукавицы, я пошел пешком. До селения было довольно порядочно, но я мало беспокоился: весенний день долог, почти беспрерывен — сумею дойти.

Уже недалеко от селения, под обрывом, над которым высился маяк, я встретил знакомых полярников. Они крутили лебедку, извлекая из проруби приборы. Оставив работу, они кинулись ко мне с возгласами:

— Ты как сюда попал? Что ты тут делаешь?

Я присел на ящик, взял предложенный бутерброд и, подкрепившись солидно, как подобает настоящему мужчине, попытался рассеять их беспокойство, сказав, что ничего страшного не случилось: просто не смог догнать свою упряжку.

— А знаешь ли ты, каюр, что с минуты на минуту может оторвать* припай! — крикнул один из гидрологов, который славился в нашем селении еще и тем, что отлично играл на балалайке.

— Вы тут сидите спокойно — значит, не скоро оторвет, — заметил я.

Я вспоминаю этот случай, и далекий маль-чик, оставшийся в детстве, удивляет меня, и я невольно спрашиваю себя: мог ли я сегодня быть таким спокойным и уверенным?

42