Костёр 1967-11, страница 6
«К гражданам России! Временное правительство низложено. Государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов — Военно-революционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона. Дело, за которое боролся народ: немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание советского правительства, — это дело обеспечено. Да здравствует революция рабочих, солдат и крестьян!» — Все!—сказал матрос. — Буржуям амба! Так и напишите, товарищи мериканцы! Рид бережно сложил листок пополам и спрятал в бумажник. 1о Невскому машина шла замедленным ходом. Здесь было людно и оживленно. Какой-то броневик стоял неподвижно на трамвайных рельсах. Водитель, яростно ругаясь, тщетно пытался завести мотор. Лошади тянули пушку в сторону Зимнего. Вдали, точно корабль в океане, переливалась огнями окон Городская дума. Интересно, что творится сейчас в этой башне? Рид бывал не раз в Городской думе, знал городского голову Шрейдера, массивного человека с барскими манерами и холеной бородой. Грузовик приблизился к Екатерининскому каналу. Дорогу ему преградила большая толпа. Машина остановилась. Рид и Вильяме спрыгнули на мостовую. То, что поначалу американские журналисты приняли за беспорядочную толпу, оказалось демонстрацией. Не менее четырехсот человек стояли по четыре в ряд и, не нарушая строя, переругивались с цепью матросов, преградивших дорогу к Зимнему. Вид демонстрантов поразил американцев. Здесь были мужчины в котелках, в пальто с меховыми воротниками, некоторые держали в руках дорогие трости. Женщины стояли в центре демонстрации. Модные пальто, шляпы, вуали — все это в такую ночь походило на какое-то неуместное театральное представление. — Смотри, смотри, это Шрейдер! — воскликнул Рид. — Подойдем поближе. — Именем демократии мы требуем, чтобы нас пропустили к Зимнему дворцу! — сорванным голосом кричал Шрейдер. Стройный молодой матрос — бушлат его был перекрещен патронными лентами — с интересом взирал на багрового от крика Шрейдера. — Зачем вам, папаша, к Зимнемуг> — матрбС потянул носом: от городского головы исходил легкий запах духов.—У нас приказ — никого к Зимнему не допускать! — Мы не признаем ваших приказов! Мы идем в Зимний, чтобы умереть вместе с законным правительством, чтобы отдать свои жизни за святую свободу! — Чего придумали! — матрос искренне рассмеялся.— Идите, граждане, домой, вишь, какой ветер — застудитесь... Из рядов демонстрантов понеслись яростные выкрики: — Узурпаторы! — Насильники! Шрейдер, сжимая кулаки, двинулся к матросам: — Стреляйте. Смерть во имя долга нам не страшна! Сильный порыв ветра заставил Шрейдера поспешно поднять бархатный воротник английского пальто. Матрос усмехнулся: — Уши не отморозьте, папаша. Ступайте лучше домой. — Что они говорят? Что они говорят? — Рид испытывал сейчас просто физическую боль оттого, что не понимал русской речи. Вильяме наскоро переводил то немногое, что улавливал сам. Матросу надоела перебранка. Он начинал сердиться, не зная, что же ему делать, если эта огромная крикливая толпа двинется на цепь матросов. Не стрелять же в безоружных... На выручку пришел другой матрос с угрюмым тяжелым взглядом. — А ну, поворачивай, — рявкнул он и стукнул прикладом винтовки по мостовой. — Живо! — Это насилие! — надрывался Шрейдер, придерживая от ветра котелок. — Смерть за идею нам не страшна! — Ах, вот что! Не страшна! — Угрюмый матрос повернулся к цепи и подал раскатистую команду: — Взвод! К бою товсь! Матросы вскинули винтовки. Шрейдер испуганно попятился в ряды демонстрантов. Какой-то полный господин, стоявший в первом ряду, выбежал из строя и, размахивая массивной тростью, вскочил на тумбу. «Это — Прокопович! — узнал Рид. — Министр!» Прокопович патетически рванул на себе пальто. — Товарищи! — закричал он, косясь на вскинутые винтовки. — Граждане! Не допустим, чтобы совесть этих заблудших людей была 4 |
