Костёр 1967-12, страница 51

51 вспомнил электрички, переполненные энтузиастами подледного лова. Я вспомнил писателя Сергея Вольфа, который в минуты отчаяния спрашивает: «Ну, где рыба, где?»

Рыба была тут, и это еще была не рыба!

Один старый узбек подошел ко мне и, поигрывая ключиком, сказал:

— Пошли?..

Мы прошли вдоль арыка к каким-то воротам, старик отпер их, и мы очутились в большом зеленом дворе. Здесь стояли две полуразрушенные мечети. Старик вел меня между молодыми деревьями и без хвастовства объяснял:

— Сам посадил!..

Затем, молодо прыгая по каменным лесенкам, он подвел меня к белой плите и, следя пальцем справа налево, стал читать. Он читал по-узбекски и немного переводил. Так я понял, что у человека, о котором шла речь, лицо было красивое, как луна, и жил он открыто. Душевный был человек.

Старик провел меня еще дальше, и внизу, под стенами мечети, мне открылся большой прямоугольный водоем. Дно у него было выложено белым камнем, поэтому толща воды была голубой. К водоему вели каменные ступени. В одном его конце виднелся грот. Оттуда, из таинственного и прохладного подземелья, с шумом вытекала прозрачнейшая ключевая вода.

Старик достал откуда-то пиалу, зачерпнул воды и, когда я ее выпил, спросил озабоченно, будто владелец винного погреба:

— Ну, как?

Что я мог сказать этому доброму человеку, кроме «якши»?

Но я нарочно петляю между деревьями, старинными надписями и ключевой водой. Мне просто кажется, что вы не поверите, что весь водоем, а по-местному — хауз, снизу доверху был полон рыбы. Меж толстыми черными, серыми и синеватыми рыбьими спинами только местами проглядывало белое дно.

— А ну-ка! — сказал старик и достал из-под халата лепешку. Он разломил ее и половину дал мне.

Мы бросали куски в воду, и на поверхности поднялась буря. Рыбы метались, выпрыгивали, чавкали, же-* лая ухватить кусок лепешки.

— А один больной, — сказал стен рик.

— Где?

— А вот.

И я увидел у самого берега боль-? шую и грустную рыбу, которой бьн ло не до еды.

Вдруг на берегу хауза появился милиционер. Он встал на камнях, как памятник, и стал сверху глядеть на нас. Это был обыкновенный сержант милиции, который мог нас за что-нибудь оштрафовать. Неожиданно рядом с ним появился старшина, потом два лейтенанта, за ними старший лейтенант, потом капитан и, наконец., вышел майор милиции. Они посове-*

уксусом, чтобы стал нежным, и нужно хорошо присыпать пряностями, чтобы, как съешь, стало жарко в животе.

Постоит так около жаровни самый сытый человек, потом еще на пловщика посмотрит, как отмеряет тот черпаком «от души» большие порции едокам, едоков этих еще увидит, аппетит их могучий, и готов — опять на еду потянуло.

Так же вот и случилось со мной. Остановился я около котла с пловом и стал смотреть на этот самый плов.

А вокруг котла люди —- кто мясо режет, кто лук, кто овощи, кто уголь внизу ворошит, а кто истории смешные рассказывает, чтоб ра

боталось всем веселее. Я и отвлек одного та* кого работающего.

— Что, плов не готов?

Посмотрел тот в котел, нет, говорит, не го* тов.

Я сел в тени, нащупал в кармане рубль. Ничего, думаю, подожду, пока будет готов.

А люди работают вокруг котла, пробуют общей ложкой, вместе смеются над своими узбекскими шутками. Я сижу в сторонке, в тени, тоже улыбаюсь из вежливости.

Вдруг один у котла что-то крикнул, и у каждого в руках появилась миска. А некоторые держали коллективное общее блюдо леган. И стал тот, который крикнул, быстро

45