Костёр 1968-07, страница 17

— Белый Клык тоже любил.

— Чего?

— Белый Клык. Это у Джека Лондона.

— Опять ты со своими сказками.

— И нисколько не сказки. Если хочешь знать, твой Звонок тоже, наверно, северного происхождения.

— Думаешь?

— Морда у него заправской лайки. Жаль, Владика нет. Он бы по науке определил.

— Я вчера от него письмо получил, — сообщает Юрка. — Пишет, двадцатого вернутся. Климат там неподходящий для матери.

Двадцатого? Значит, послезавтра, сегодня уже восемнадцатое.

Юрка неожиданно мрачнеет и начинает медленно загибать пальцы один за другим на обеих руках. Считает он долго, лицо у него становится угрюмо-сосредоточенным.

— Так, — наконец выдыхает он, — сорок четыре дня нам осталось. Тринадцать в июле да в августе тридцать один. И амба!

Только теперь Геня догадывается, о чем думал Юрка и, показав на спящего Звонка, спрашивает:

А как же с ним?

Не знаю, — бурчит Юрка.

Если в цирк отдать?..

— В цирк?

— Ну да, он же умный, может фокусы разные показывать.

— Сбагрить, значит, собаку?

Геня выдерживает колючий, пристальный взгляд Юрки и спокойно продолжает:

— В цирке они хорошо живут. Их кормят, уход за ними приличный. Вот, знаешь, у клоуна Вяткина Манюня? Он ее на улице подобрал, простой дворняжкой была, а сейчас настоящая артистка.

— Сам ты артист. Своего боксеришку на руках бы таскал, а чужого пса только сбыть куда, чтобы с глаз долой. Правильно мать толкует: «Сытый голодного не разумеет».

Нет, с Юркой невозможно разговаривать. Что поделать-то? Была бы у Юрки с мамой отдельная квартира, они могли бы взять собаку к себе.

Геня долго думает, чем помочь Юрке, но в голову не приходит ни одной путной мысли.

Солнце поднялось высоко. Палящие лучи его проникают в шалаш. Сухо становится во рту.

— Слушай, Геня, пойдем в буфет квас пить, — предлагает Юрка, — им всегда в это время привозят.

— Пойдем, — охотно откликается Геня, а Звонка возьмем?

Услышав свое имя, Звонок открывает глаза, шумно отряхивается и просительно лает.

— Ах ты, бродяга, — смеется Юрка, — притворялся, будто спишь. Нельзя тебе с нами, Рыжий. Нельзя!

Услышав отказ, Звонок усаживается на задние лапы и, сложив вместе передние, совсем как человек руки, умоляюще протягивает их к хозяину и подскуливает.

— Хватит тебе, фокусник! — притворно строго кричит на него Юрка. — Разжалобить хочешь?.. Не выйдет. Не могу я взять тебя с собой. Там мигом застукают. Да ты не печалься, мы скоро. Одна нога здесь, другая там. Через двадцать мин*ут назад будем.

Двадцать минут обернулись часом. В буфете был обеденный перерыв. Тетя Люся, увидев Геню, обрадовалась и стала расспрашивать про новую квартиру, какая там кухня и ванная, и с цветочками ли обои в спальне, а узнав, что Генина мама купила диван и сервант, вздохнула:

— Живут же люди!

Лицо у нее при этом сделалось скучным-прескучным.

Кваса ребята напились досыта. Особенно Юрка. Живот у него стал круглым, тугим, как футбольный мяч.

Назад возвращались самой короткой дорогой. Юрка все подгонял Геню:

— А ну, шевелись... Звонок, наверно, заждался. Он время точно чует, будто у него в голове часы вделаны.

Когда повернули налесную тропинку, Юрка вдруг замер на месте:

— Слышишь? — спросил он. — Лает. Наверно, случилось что. Если он один, никогда голосу не подаст. Слышишь?

Геня не успел ответить, а Юрка уже мчался так, что за ним не угонишься. Чем дальше они бежали, тем громче становился злобный надсадный лай.

Минут через пять Геня и Юрка были подле шалаша.

«Он самый, собачник», — подумал Геня, увидев тощего длинного дядьку, который отбивался от Звонка большой суковатой палкой.

— Ах ты, падло, мразь собачья! — хрипел мужчина. — Вот ты где кантуешься, рыжая тварь! Думаешь, улизнул от меня...

— Назад, Звонок, место! — повелительно крикнул Юрка и, закрыв собой собаку, вырос перед тощим дядькой, которому едва доходил

ф

до пояса.

Продолжение следует